Все, что пожелаю - Розмари Роджерс

— Вы слишком добры, месье Гравье, — ответила Миньон весьма сдержанно, и Анжи подумала, что матери, по-видимому, креол тоже не слишком нравится. — Я весьма польщена тем, что такой человек, как вы, счел возможным прийти нам на помощь в час нужды.

— Ну разумеется, почему бы нет? Мой отец так часто вспоминал о вас, что я покрыл бы себя вечным позором, если бы вздумал бросить бедняжку Миньон Левасер в беде!

Черные глазки плотоядно блеснули, и Анжи с неожиданным отвращением заметила, как самодовольно он погладил густые усы.

— Я уже постарался сделать все возможное, и колеса завертелись. Скоро ваши желания осуществятся. Вы не пожалеете, мадам, что обратились к Раулю Гравье. А теперь — вперед! Музыка заиграла, и самая прекрасная женщина во всей Франции, да и в Луизиане обещала мне танец!

Анжи последовала за парочкой, делая вид, что не замечает протянутой руки креола. Если мать хочет танцевать с ним, дело ее, но она не станет изображать заинтересованность, которую не испытывает. Кроме того, в этом зале полно блестящих джентльменов, темноглазых креолов и стройных американцев. Их так легко различить, ибо всем креолам присуща врожденная надменность, и даже взгляды их высокомерны. Правда, и американцы не менее спесивы и кажутся довольно опасными.

Анжи покачала головой. Кажется, воображение опять завело ее чересчур далеко! Вне всякого сомнения, здесь собрались обыкновенные бизнесмены, банкиры и клерки, возможно, торговцы, а вовсе не те неукротимые, буйные люди, которых мать считала нецивилизованными отбросами общества.

Наверное, она и вправду чрезмерно романтична, как неодобрительно замечала Миньон! Но никто из французских поклонников не привлекал ее внимания. Все казались Анжи скучными и бесцветными. Ее почти постоянно терзало чувство некоей неудовлетворенности, словно впереди, за ближайшим поворотом, ожидало заманчивое приключение.

Ну вот, она очутилась в том месте, о котором часто мечтала, и все мужчины казались смутно знакомыми. На лицах либо безразличие, либо едва сдерживаемое нетерпение. Все это она так часто наблюдала во Франции!

Но все же за окном расцветал май, играла музыка, шампанское казалось восхитительным, и она позволила молодому креолу, с которым познакомилась накануне, увлечь себя в танце.

— Ваша матушка, мадемуазель, разрешила вас пригласить, — сообщил он. — Возможно, вы не запомнили меня?

Анжи кокетливо взмахнула веером.

— Ну конечно, запомнила, месье Делакруа. Вчера вы встречали нас на пристани вместе с месье Гравье.

— Совершенно верно, — подтвердил он и протянул руку, не сводя с девушки бездонных темных глаз. — А вы еще прекраснее, чем в тот момент, когда я впервые увидел вас и подумал, что ни одна женщина не может быть столь совершенной. Вижу, что жестоко ошибся, ибо сегодня вы поистине несравненны.

Вместо ответа Анжи положила ладонь на его широкое плечо. Делакруа, высокий стройный брюнет с небольшими усиками, к его чести, вел себя безупречно и не пытался притянуть ее слишком близко, пока они вальсировали. Хорош собой, хотя, по ее мнению, немного приторный. Все же Анжеле были приятны его комплименты.

— Я счастлив, что вы приехали в Новый Орлеан, мадемуазель, — восхищенно шептал он. — Наш город украсился нежным цветком.

— Как вы любезны, месье, — обронила Анжи, с заученной грацией двигаясь в танце и тайком оглядывая остальные пары.

— О нет, я сама искренность! Никогда еще не встречал таких роскошных волос и столь необычных глаз… сияют, словно драгоценные камни.

— Merci, — пробормотала она нахмурившись, когда он незаметно притянул ее к себе. От него пахло бриолином и чем-то, напоминавшим мускус, и девушка немедленно постаралась отодвинуться на почтительное расстояние, чем вызвала новый поток признаний.

— Ах, ваша красота — совсем как солнце: слепит и обжигает. Посмею ли я открыть, что уже успел потерять голову?

Что, спрашивается, она может ответить на столь цветистую тираду? Анжи всегда становилось неловко, когда ей так откровенно льстили.

Но как выяснилось, ответа от нее и не требовалось. Делакруа принялся распространяться о том важном положении, которое занимает в городе. По его словам, он был одним из самых уважаемых и богатых граждан.

— Я пришел сюда прямо с политического собрания в ротонде, и теперь, когда власть в Новом Орлеане постепенно возвращается к тем, кому принадлежала прежде, до поражения в войне, мы возлагаем на Луизиану большие надежды. Слишком долго здесь правили пришельцы с Севера, хищники и мародеры, захватившие самые плодородные плантации, бессовестные спекулянты, едва не погубившие наш прекрасный город. Но теперь мы получили большинство в сенате штата и вскоре места и в конгрессе.

— Как интересно, — вежливо пролепетала Анжи, чем обрушила на свою голову новый поток откровений, от которых у нее заныли виски.

Но музыка наконец смолкла, и месье Делакруа проводил девушку к длинному, покрытому полотном столу, на котором красовались искусно сделанные из льда скульптуры и хрустальные чаши с пуншем. По скатерти были рассыпаны кремовые душистые цветы магнолии с блестящими листьями, распространявшие сладкий, чем-то напоминавший лимонный аромат. В чашах плавали тонкие ломтики апельсина, и официант налил месье Делакруа и его даме большие бокалы.

— Может, вы не найдете Новый Орлеан слишком красивым и сразу же решите нас покинуть? — улыбнулся креол, протягивая Анжи бокал. — Могу я надеяться, что разрешите приехать к вам с визитом?

Несмотря на его безупречную вежливость, в Анжи все нарастало раздражение. О да, он довольно красив, но чересчур уж назойлив. Наверное, она просто дурочка, но ее не оставляет подозрение, что им движут какие-то скрытые мотивы. Недаром она не терпит слишком вежливых и галантных людей. Стоит лишь вспомнить, как набросился на нее месье Боло, как только тетя Мария отвернулась. Вот когда он показал свою истинную натуру! С тех пор она относилась с подозрением к такого рода поклонникам.

Но пришлось заученно улыбаться, учтиво бормотать что-то в ответ, хотя Анжелика не позволила месье Делакруа увести себя на балкон, выходящий на Ройял-стрит, и, побыв еще несколько минут в его обществе, непреклонно потребовала проводить ее к матери.

Делакруа поклонился Миньон и поцеловал руку. Та, в свою очередь, одарила его ослепительной улыбкой, а оставшись наедине с дочерью, удовлетворенно заметила:

— Месье Делакруа — очаровательный молодой человек, Анжелика, не находишь? И так богат! Мне сказали, что у него блестящие связи в Париже. По всему видно, что он увлечен тобой.

— А еще больше собой, — процедила Анжи и принялась обмахиваться веером, делая вид, что не замечает хмурого лица матери. — Здесь ужасно душно. Пожалуй, выйду-ка на балкон, подышу свежим воздухом.

— Не сейчас, Анжелика. Месье Гравье хочет представить нас губернатору Уормоту, так что мы должны произвести на него неотразимое впечатление. А вот и они. Прямее спину, малышка.