В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов

и живут взрослые, стараясь стать все более плотными и так вытесняя легких и рыхлых.

А вот дети бунтуют. Они словно бы помнят об иных условиях жизни, о мирах, где было мало вещества, но много чудесного. И сопротивляются оплотнению, которое необходимо для выживания в этом мире. Взрослые вынуждены понемногу приучать детей к существованию в условиях вещества, вещей и высокой плотности.

Это обязательное условие выживания – принять мир, в котором живешь. И обязательное условие воспитания, без которого наши дети погибнут, как только мы перестанем закрывать их от мира собой.

Воспитание – это питание до возраста, то есть до времени, когда ребенок сможет сам себя обеспечивать. При этом, что ты ешь, то ты и есть. Пока ты не плотный, тебя надо кормить легкой пищей и сказками, но с возрастом ты должен научиться есть все более плотную пищу, включая не прожаренное мясо, острые специи, алкоголь, табак, научные статьи и поток политики, идеологии и новостей. Новостной поток – самое необходимое питание, чтобы стать частью этого плотного и жестокого мира!

Заботливые родители бережно и постепенно меняют питание своих детей. Сначала мать отнимает ребенка от груди и переводит на молочные смеси. Затем жидкая пища постепенно заменяется более твердой.

Но есть и другая пища, которую также необходимо постепенно убрать из рациона ребенка. Например, веру в Деда Мороза, в чудеса, в душу. Заботливые родители делают это бережно и не спешат огрублять души своих детей отказом от души и чудесного. Почему?

Думается, из сострадания. Мы не хотим причинять боль тем, кого любим, поскольку помним, как это было больно нам самим. Но почему принять этот мир как единственный больно? Почему это надо делать постепенно, как закаливание?

Похоже, не потому, что ребенок еще не вырастил сильное тело, способное противостоять этому миру. А потому, что душа ребенка знает иной мир и не верит, что он выдумка. Она в себе не сомневается. Но она занята не тем, что нужно. Она обнаруживает себя в ловушке и ищет пути из нее, а надо искать пути в нее, в плотность мира все глубже и глубже!

Бегство из поселенной обратно в мир, откуда пришел, не решение. Единственное решение и единственный путь обратно – сквозь плотный мир. Поэтому единственным решением загадки человеческой души на Земле признается создание для себя щадящих условий с помощью средств этого вещественного мира.

Иначе говоря, не сбегать из этого мира надо, а покорить его и преобразовать в уютное место, райский уголок. В этом разница между ребенком и взрослым. Взрослый понял: чем быстрее ребенок начнет осваивать мир, тем раньше он построит для себя местечко, напоминающее ему о мире души, и тем легче ему будет жить.

Это взрослое понимание во все времена порождало внутреннюю потребность взрослых ускорить воспитание детей.

В двадцатые годы прошлого века, когда молодая Советская власть думала о воспитании «нового человека», способного принять идеи коммунизма, была развернута целая компания по борьбе со сказкой. Ярче всех проявились в этой борьбе педологи.

«Сказка отжила свое», «Кто за сказку – тот против современной педагогики», «Долой всякую сказку» – таковы были лозунги педологов.

Изданная педологами двухтомная «Педагогическая энциклопедия» утверждала, что «вопрос о сказке для ребенка-дошкольника является не только спорным вопросом, но имеющим тенденцию разрешиться в отрицательном смысле». (Педагогическая энциклопедия. М., 1928. Т. 2. Стлб. 91).

Не остались в стороне от этого и педагоги. Вышел «основополагающий» сборник статей «Мы против сказки» и целый ряд трактатов: «Сказка как фактор классового воспитания» и «Нужна ли сказка пролетарскому ребенку».

Проблема сказки подымалась на заседаниях Наркомпроса, обсуждалась в печати, выходили агит-плакаты, призывающие: «Образы старой книжки-сказки, мистику и фантастику из детской книги – долой!» Доходило до того, что из школьных библиотек удалялись книги, в которых вымысел «превышал» установленную педагогическую норму. К примеру, «Робинзон Крузо», «Путешествия Гулливера», «Приключения барона Мюнхгаузена».

Немало поспособствовавшая разгрому сказки Елизавета Шабад, совместно с известным советским педагогом Е. А. Флериной в 1928 году выпустившая педагогическое пособие «Какая книжка нужна дошкольному ребенку», писала:

«…сказки ребёнку не нужны: он ведь ещё не отличает выдумки от правды, он всему поверит – и чуду, и колдуну, и волшебнице, и волку-оборотню. А благодаря этому простые, доступные его понятию вещи и отношения он поймёт неправильно; он спутает настоящую жизнь с тем, что узнал из сказки».

Шабад за свою борьбу со сказкой и вклад в создание новой педагогики вошла в официальный список известных евреев, что особенно странно, поскольку противниками ее были Маршак и Чуковский, подвергавшиеся жесточайшей критике именно за сказку. В ходе компании против сказки был даже изобретен термин «чуковщина». А в 1937 году был разгромлен «Детгиз», возглавляемый С. Маршаком.

Однако меня более всего занимает не исторический факт отношения к сказке, а именно те слова Шабад, в которых ставится педагогическое требование новой власти: «…он ведь еще не отличает выдумки от правды», «он спутает настоящую жизнь с тем, что узнал из сказки».

Задача борца со сказкой, а это, в первую очередь, педагог и воспитатель, сделать так, чтобы ребенок как можно раньше принял тот мир, который укладывается в бытовой Образ мира. Почему? И что это за битва?

С одной стороны, привести ребенка к тому, чтобы он принял этот мир, в котором оказался воплощенным, необходимо. Если, конечно, мы не хотим, чтобы ребенок ушел из него, в сущности, совершив самоубийство. Однако мы совершенно определенно видим, что коммунистические деятели думали тут не о ребенке, а о выращивании винтиков для машины социализма. И это явный перегиб.

Следовательно, вопрос не о том, должны ли взрослые прививать детям трезвый взгляд на мир. Лучше, если это сделают любящие детей родители, чем сам мир со свойственной ему жестокостью. Ребенок-мечтатель однажды будет затравлен окружающей средой, и примеров того, насколько мечтателям трудно живется в этом мире, достаточно.

Но вот вопрос: что такое трезвый взгляд? И где граница этой трезвости? Проходит ли она по границе бытового образа мира? И если так, то почему сказочники до сих пор не изгнаны из общества и пишут детские сказки? И почему после того, как сказка была победоносно изгнана в двадцатые-тридцатые годы, началась долгая реконкиста, и множество людей возвращало сказку в детскую литературу?

Иными словами, почему множество талантливых людей, вроде писателей-сказочников, трудится над тем, чтобы граница мира ребенка как можно дольше не совпадала с границей бытового Образа мира? Ведь битва за сказку на деле – это битва за то, чтобы граница мира проходила дальше, чем граница