Пионерский гамбит-2 - Саша Фишер

тоже об этом думал, Елена Евгеньевна, — соврал я. Ни черта я не думал, конечно. То есть, у меня было несколько идей на тему «как бы поинтереснее потратить время в лагере», но все они имели мало общего с активной жизненной позицией настоящего пионера.

— Может быть, ты предложишь свою кандидатуру на пост председателя совета отряда? — Елена Евгеньевна склонила голову на бок и с прищуром посмотрела на меня.

Я представил себе, как стою перед строем и командую всем строиться и равняться, потом как я бегу на линейке к дежурному вожатому и рапортую о том, что отряд, которому мы пока не придумали название и девиз, на утреннюю линейку построен в полном составе. Потряс головой.

— Не-не-не, Елена Евгеньевна, давайте без командования, — я засмеялся. — Давайте я лучше в совете дружины пойду заседать. Или буду редактором стенгазеты, например.

— О, стенгазета! — вожатая оживилась. — А ты умеешь рисовать?

Я прикинул… В детстве я закончил художку. К урокам относился наплевательски, как к унылой нагрузке, но кое-какие азы мне все-таки вбили. Интересно, сумею ли я применить эти навыки в теле Кирилла Крамского? На всякий случай, решил не рисковать.

— Я пишу, Елена Евгеньевна, — сказал я. — Вообще-то я писатель. В прошлой школе занимался в кружке юных журналистов. Так что…

— О, так это прекрасно! — вожатая хлопнула в ладоши. — Что же ты раньше молчал? В прошлой редколлегии не было настоящих профессионалов, вот газета и вышла всего два раза за смену. Значит, я могу на тебя рассчитывать?

— Конечно, Елена Евгеньевна! — я энергично кивнул, всем своим видом показывая энтузиазм.

Мы церемонно пожали друг другу руки, потом смеясь отсалютовали по-пионерски и побежали догонять ушедший вперед отряд.

— О чем вы там таком секретничали, — спросил Марчуков, когда я с ним поравнялся.

— Обсуждали тайный план по захвату мира, конечно, — серьезно проговорил я. Помолчал секунду и спросил. — Слушай, Олежа, а ты рисовать умеешь?

— Ну это смотря что! — Марчуков гордо задрал подбородок. — Вот если надо, например, Джоконду какую-нибудь нарисовать, то не смогу. А если на заборе что-нибудь… А что?

— Да так, есть одна идейка…

Я посмотрел на топающий как попало отряд. Да уж, второй отряд два точка ноль никакого пионерского рвения не проявлял. Шагали кто в лес, кто по дрова, девчонки вообще крутились стайкой вокруг Артура Георгиевича. А он им что-то рассказывал, размахивая руками. Иногда приобнимая кого-то, иногда как бы невзначай касаясь… Мне стало даже наблюдать противно. Фу, ну вот зачем они вокруг него толпятся-то? Неужели этот усатик с масляным взглядом реально им нравится?!

Вторым «центром притяжения» оказался Бодя Сохатый. Правда, рядом с ним тусовались в основном не девчонки, а парни. Мне было не видно, что там у них происходит, но, похоже, он что-то такое крутил в руках, а пацаны вытягивали шеи, чтобы получше это «нечто» рассмотреть. Говорил он негромко, так что слышно мне ничего не было.

Даже любопытно стало, чем таким занимается этот Бодя, что его как-то отдельно выделяют. И даже Елена Евгеньевна переживала, что он в ее отряде. И все остальные ей сочувствовали… И Мамонов как-то напрягся. А на вид — обычный толстяк. Ведет себя тихо, права не качает, превосходящим возрастом никак не бравирует. Вон, вполне дружелюбно что-то объясняет явному ботану на вид. И что-то даже ему дал такое… Мелкое, вроде брелока. Ботан аж засиял от радости.

Хм.

Так, надо, кстати, не забывать, что его зовут Борис, а не Бодя. Чтобы случайно его так не назвать в разговоре.

Как и в прошлый раз, вместо тихого часа сегодня было общее собрание на веранде, на котором нам предстояло друг с другом познакомиться, придумать название отряда и его девиз, выбрать всякий пионерский истеблишмент и все такое.

Все расселись по диванчикам и стульям и замолкли. Никто не торопился брать на себя ответственность и проявлять активность и захватывать власть. Мамонов сел, привычным образом развалившись и пожевывал принесенную с улицы травинку.

Не знаю уж, чему учат вожатых, но кажется в ситуации «все засунули языки в задницу» у них есть инструкция дать всем какое-нибудь очень простое указание. Во всяком случае, Елена Евгеньевна так и поступила, когда поняла, что призывы самим выдвигать свои кандидатуры, не работают, предложила каждому встать и рассказать о себе.

— Давайте начнем вот с этого края, — она ткнула в противоположный край веранды.

Ну да, ну да.

— Меня зовут Аня Семенова, я учусь в сороковой школе, мне нравится чтение и вышивание крестиком…

— Меня зовут Иван Оленев, я люблю выпиливать лобзиком…

— Я учусь в двенадцатой школе, у меня есть собака, кошка и два попугая…

— А зовут тебя как?

— Что? А, да. Меня зовут Андрей Иванов.

Я посмотрел на Артура Георгиевича, который как-то не проявлял рвения, чтобы помочь вожатой расшевелить собравшуюся в нашем отряде пассивную публику. Он сидел между двух девчонок — белокожей блондинкой с белыми бровями и бледно-голубыми глазами и азиатского вида брюнеткой с волосами, собранными в высокий хвост на макушке. И что-то им иногда шептал такое, что они глупо хихикали. И хлопал их по голым коленкам.

Я отвернулся, чтобы не смотреть на него. Надо же, а ведь этот хрен мне даже нравился, когда мне было лет десять-одиннадцать…

В этот момент поднялась одна из тех девочек, на которых я обратил внимание с самого начала. Маленькая, мрачная и в черном. Если бы дело происходило в моем времени, то я бы сказал, что она готка. Правда, тут никаких черных чулков сеточкой и пышных платьев из тронутых тленом кружев не было. Просто футболка была черной. И длинные шорты тоже черные.

— Здравствуйте, меня зовут Анастасия, и я хочу быть председателем совета отряда, — сказала она монотонным голосом. Глядя на нее я сразу подумал про Друпи. Ей не хватало только таблички «Ай эм хэппи» для полноты сходства.

— Почему ты считаешь, что справишься