Поздняя свадьба - Пенни Джордан

Абби нервно кусала губы. Она никак не могла поверить в то, что произошло. Как это могло случиться? Слезы заполнили ее глаза, они душили ее, как и злость на все происходящее вокруг.

– Ты должен был знать, что мне захочется иметь детей, когда мы поженимся, а ты ведь даже не собирался мне говорить, что не сможешь дать это. Почему? Почему?

– Поверишь ли, я был так сильно в тебя влюблен, что как-то не задумывался о детях. Я, конечно, догадывался, что ты захочешь иметь детей, но думал, что все образуется как-нибудь само собой.

– Но у нас не было времени. Но ты же знал… ты мог…

– Зачем? Разве это могло что-нибудь изменить?

– Ты лгал мне… Ты все решил за меня.

– А разве ты не сделала то же самое? Когда это произошло? Когда ты запрыгнула к нему в постель? Сразу? Через неделю, месяц?

– Что… Что ты хочешь сказать? Я не…

Она содрогнулась от омерзения, когда поняла, что он имеет в виду. Боже, как же он может думать, что она спала еще с кем-то? Как он может ее обвинять?

– Прекрати строить из себя невинную дурочку. Эта роль тебе не подходит. Можешь кому угодно пудрить мозги, только не мне. Я ведь знаю, что ты хочешь повесить на меня своего ребенка. Но со мной этот фокус не пройдет. Ведь это же он? Драгоценный прекрасный Ллойд? То-то я то и дело натыкался на него, возвращаясь вечером с работы домой.

– Причем тут Ллойд? – взорвалась Абби.

Вот в чем обвиняет ее Сэм! Безумец! Они с Ллойдом никогда не были любовниками. Одна только мысль о том, что у нее с Ллойдом могли быть какие-то сексуальные отношения, казалась кощунственной, ведь она относилась к нему как к брату. Да, это правда, что Ллойд к ней приезжал, но только чтоб поделиться своими проблемами, а не… Господи, почему она оправдывается? Абби вспомнила, что пару раз Ллойд действительно задерживался и уже в дверях встречался с Сэмом, но они вполне мирно здоровались.

Мда… пожалуй, только Сэм с его больным воображением мог придумать весь этот кошмар. Подумать только, а ведь он на все сто процентов уверен, что ребенок не от него. Есть у него такая черта: если уж что-то вбил себе в голову, то ничем не вышибешь. Правы были родители, она действительно ничего о нем не знает. Теперь понятно, почему он никогда не заводил разговор о детях. Боялся. Не хотел. Ревновал к Ллойду. Все ясно. Вот только об одном она не знала. Об операции. Он даже не посчитал нужным обсудить с ней это. Впрочем, разве это могло что-либо изменить!

– Ты не веришь, что между мной и Ллойдом ничего не было? – Абби сделала последнюю попытку спасти ситуацию. – Я ведь говорила…

– А почему бы и нет? – Сэм пожал плечами. – Кто-то же должен быть отцом этого ребенка, раз этим счастливцем не могу быть я.

– Но у меня до тебя никого не было, ты первый и единственный мужчина, который у меня был. Которого я люблю… Любила…

Абби больше нечего было добавить. Сказанного не вернуть. Продолжать говорить о любви так же бессмысленно и такое же безумие, как и то, что она только что узнала.

– Ты вполне грамотно ведешь себя в постели. У меня была возможность в этом убедиться. Но если я тебя не устраивал, могла бы просто сказать…

– Сэм, не надо, – перебила его Абби, ее голос звучал надтреснуто.

В ней что-то сломалось, что-то умерло, и это уже нельзя было исправить. Она пытливо смотрела на него, пытаясь найти ответ на свои невысказанные вопросы. Но от Сэма веяло арктическим холодом, он сделал шаг назад от нее, глаза пустые. Нет, это не тот Сэм, которого она любила. Это чудовище, которое в одну минуту разрушило всю ее жизнь.

– Я думал, что ты совершенна, прекрасна, очаровательна, что я попал в сказку. Считал себя самым счастливым человеком на свете. Я даже не подозревал, что можно быть таким счастливым. Но все оказалось миражом, блефом.

Боже, что он такое говорит – мираж, блеф! Да я ведь женщина из плоти и крови, со своими чувствами, до которых ему нет никакого дела. Он разбирает ее по кусочкам, анализирует… Как он мог подумать, что не удовлетворяет ее! Ведь он был идеальным любовником, о котором можно только мечтать, а может, это потому, что она любила?

Любила?

Вот именно. Любила. Все прошло. Злость и обида заполнили ее.

– Знаешь, Сэм, мне наплевать на все, что ты здесь наговорил. Я не верю ни одному твоему слову, – сказала Абби тихо.

– Можешь не верить. Между нами все кончено, – взвился Сэм. – Ребенок не может быть моим.

– Совершенно верно, – сказала Абби твердо. – Ребенок не твой. Он мой, и только мой, и ничей больше.

Она развернулась на каблуках и пошла к двери. А он окликнул:

– Ну, и что ты собираешься делать? Куда собралась?

– Я собираюсь подняться, уложить вещи и уйти от тебя, – сказала Абби, с удивлением прислушиваясь к собственным словам.

Еще час назад в самом страшном сне она не смогла бы представить такого кошмара.

– Абби…

– Что? – спросила она. – Тебе жаль? Ты берешь свои слова обратно? Слишком поздно, Сэм. Даже если ты станешь меня уверять, что все, что ты наговорил, – ложь. Что ты любишь меня, что я для тебя что-то значу, что ты готов признать ребенка. Ты не сможешь меня вернуть, потому что ты мне лгал и обманывал все это время, все решил за меня и не сказал, что над собой сделал. И знаешь, дело даже не в том, что сейчас ты лишил своего ребенка права на твою любовь. Ты убил все, во что я верила. Мою жизнь, мою любовь… мою веру. Ты даже не представляешь, как мне сейчас больно. – Слезы катились по ее лицу, и только последние усилия воли удерживали ее от того, чтобы не разреветься во весь голос. – Ты хоть представляешь, в каких страшных вещах меня обвинил? Обвинил – и даже на секунду не задумался и не задался вопросом, а вдруг ты не прав. А если ты ошибаешься?

– Это невозможно, – перебил он ее. – Невозможно, чтобы ребенок, которого ты носишь, был моим.

– Да, но мое тело меня не обманывает. Я беременна, но тебе теперь не о чем беспокоиться. Ты же здесь ни при чем. Наши пути разошлись. Когда мой ребенок вырастет и спросит, кто его отец, я скажу, что его отца просто не было, не существовало.

– Абби… – заорал Сэм.

Но она не могла его больше слушать. И просто закрыла уши руками. Все. Все кончено. И уже трудно представить, что когда-то все могло быть по-другому.

Она прижала руки к своему пока еще плоскому животу, когда шла домой, и нежно шептала:

– Не волнуйся, мой драгоценный, я люблю тебя и всегда буду любить.

«Не хочу иметь ничего общего с Сэмом, – сказала она своим родителям и своим друзьям. – Свадьбы не будет. Сейчас главное – ее ребенок, его здоровье, его будущее». И так она отвечала всем, кто удивлялся, как она изменилась. Куда делась та веселая, смешливая девчонка и откуда взялась эта неприступная, холодная и сильная женщина? Осколки разбившейся любви поранили ее так глубоко, что она преобразилась в одно мгновение и стала осваивать новую для себя роль, роль холодной, независимой деловой женщины.