Никто, кроме президента - Лев Гурский

Теперь поглядим на непрофильные активы. Тоже все как будто в рамках. Контрольный пакет Калининградской верфи. Блокирующий пакет в «Бридж-банке». Фабрика надувной игрушки в Нижнем плюс региональная сеть игрушечных магазинов «Ежик резиновый». Завод автомобильных свечей в Самаре. Завод пластмассового литья в Воронеже. Два разреза – точнее, мелких разрезика – в Якутии, оба законсервированы с конца 90-х; надо понимать, и выработки нет, и выбросить жалко. Еще что? Завод прохладительных напитков в Саратове. Цветочный бизнес в Орле. Торговый центр в московском Митино, вместе с прилегающим базаром под открытым небом… Постойте, не с ним ли рядом рвануло в конце августа?

Дело было громкое – в буквальном смысле. Но почти бескровное, несмотря на лунный пейзаж, образовавшийся вокруг воронки. И раз никого из прохожих всерьез не задело, наша отважная милиция быстро списала ба-бах на бытовое хулиганство. Удобная статья! Фонарь кому поставили – она, ларек подломили – она же, бомбу взорвали – опять юные хулигангстеры, ничего больше… А вдруг то было Звягинцеву предупреждение? Положи под крыльцо Донского монастыря конверт с миллионом долларов, иначе вдругорядь грохнем чего поближе. Подпись: Фантомас… Э нет, в Москве так глупо давно не наезжают. Это примерно то же, что с берданкой и на кляче затеять погоню за «Красной Стрелой» с целью грабежа. Для порядка я, конечно, проверю, не откинулся ли недавно с зоны какой-нибудь патриарх рэкета. Эдакий, знаете ли, ветеран эпохи первоначального беспредела. Отмотал свою пятнашку, выкопал в огороде мешок с динамитом и… и почему я не писатель? Целую историю уже сочинил. В жанре ненаучной фантастики.

Вернемся, однако, к нашему Звягинцеву. Где я остановился? Вот. Девятая строчка сверху, торговый комплекс в Митино. Десятая строчка и ниже – пошла одна Москва: доля в матрешечной торговле на Арбате, пай в казино «Вишенка», видеопрокат на Маросейке… Стоп, а это еще что за зверь? «Sulico International» на углу Большой Якиманки и Хвостова переулка. Место помню, а «Sulico» там – нет. Хотел бы я знать, как читается первое слово? Залико? Маленький зал? Зал и компания?

Минут пять я ломал голову и уже собирался искать разгадку в Интернете, как вдруг меня осенило. Господи, да это же «Сулико»! Ну да! Отличный ресторанчик грузинской кухни, где мы с Ленкой не раз тратили мои премиальные. Лобио там на уровне, хотя не более того, зато хинкали и особенно шашлык, по-моему, первые в городе. Интересно, часто ли хозяин навещал свое заведение? Лучше бы реже, а то в неволе его пригнет желудочная ностальгия. Похитители редко балуют жертв разносолами. Те, что позлее, могут и баландой накормить. Те, что погуманнее, принесут фаст-фуд из «Макдональдса». Но уж, конечно, таких блюд, как в «Сулико», Звягинцеву не видать.

Я сглотнул голодную слюну и решительно полез в сейф, где меня ждал брусок китайской лапши.

Баланда в этот раз была черепаховой – с хрустящими поджаристыми тостами, с горкой аппетитной зелени на отдельной тарелке и ломтиками пикантного французского сыра. На второе мне подали филе карпа в кляре с печеным картофелем, полпорции шашлыка с колечками сладкого лука и брокколи под грибным соусом. Голодом, по крайней мере, они меня не морят. И на том спасибо.

– Добавки, Павел Петрович? – Новиков был сама любезность.

Среди моих тюремщиков были грубияны, вроде Фокина-Собаковода и его жлобов-питбулей, а были люди пообходительнее, но помельче, – типа того же Новикова. Первые обращались ко мне «Паша» или «Эй!», хамски «тыкая». Вторые не хамили, звали по имени-отчеству, на вы. Но и те, и другие не признавали моей фамилии, тщательно убирая ее из обихода. Это, как я понимаю, делалось нарочно – такая разновидность психологического прессинга. Мне давали понять, что я теперь никто. Ноль без палочки. Графа в статье расходов. Просто человек, которому разрешают прилично одеться и вкусно пожрать.

– Спасибо, мне хватит, – покачал я головой и, не удержавшись, спросил эдак небрежно: – А пиво сегодня какое?

– «Хайникен»… Баночное, – ответил Новиков, вложив во второе слово чуть заметную долю злорадства.

На душе у меня потеплело – не из-за марки пива или наличия банки. «Хайникен» мне нравился не более и не менее «Трех толстяков». Радовался я иному: скрытому от тюремщиков напоминанию, что в жизнь претворяется мой план. Мой, а не их. Его формула, подсказанная мне обрывком газеты, была сложна и потому могла рассыпаться на любом этапе. Однако начальный мы уже, по счастью, проехали.

Случилось это в тот день, когда меня без объяснений переместили с югов обратно в Москву – сперва везли на яхте, затем на гидросамолете, а финальную часть пути я проделал в автомобиле, упрятанном внутрь рычащей кавалькады. Судя по звуку, Собаковод организовал не менее четырех машин сопровождения. Ленинградский проспект мы проскочили со скоростью тайфуна «Бетти», с ревом мотобанды байкеров и с грозной помпой президентского кортежа. Такой выезд никто не рискнул бы притормозить. Никакому бы гаишнику даже в голову не ударило, что эти свист шин, рык моторов и сиянье проблесковых маячков прикрывают тюрьму на колесах. Впрочем, я и не рассчитывал, что моим спасителем может стать спятивший сотрудник ГАИ, вооруженный радаром. Уповать приходилось только на себя. До самого дня Икс.

Еще на борту яхты мне дали ноутбук с записью новостного телесюжета: взрыв у Митинского базара. Жертв нет, воронка пять на пять. «Ты, Паша, думаешь, я с тобою в игры играю? – спросил тогда Собаковод. – Ты, Паша, наверное, забыл, какими мы бываем плохими? За твою дурацкую бутылку с письмом ребята в Митино лишь слегка размялись. Не начинай снова. Не заставляй их опять сработать в полную силу». Я убитым голосом прошептал: «Нет, нет, не надо!» – при этом даже особо не притворяясь. Сила была на их стороне; на мою долю оставались ум и терпение.

После нашего разговора мы с Собаководом оба расстались удовлетворенные. Он – тем, что пресек на корню попытку мятежа. Я – тем, что в дебютной части партии обошлось без жертв. Мне по горло хватит и тех, кто невольно поплатился за мои прежние бунты против ублюдков. Отныне никаких истерик, все строго по плану. Конечно же, я не собирался по-настоящему доверять свое спасение пивной бутылке – ни первый, ни второй раз. Потерпевшим кораблекрушение можно полагаться на авось, пленники этого права лишены. У меня хватило зоркости, чтобы в окно разглядеть на дальней кромке залива фигуру рыбака и узнать в нем подручного Собаковода. Они были обязаны найти мое послание. И поверить, что именно море обострило мою тягу к свободе. Хотя как раз там, на море, шанса не было вовсе. Теперь же он у меня возник – спасибо глупенькому сканворду…

– Приятного аппетита, Павел Петрович, – сказал Новиков, составляя грязную посуду на сервировочный столик. – Минут через двадцать я принесу диетколу и орешки.

– Спасибо, – сказал я. – Можно не спешить, я все равно сейчас пойду к своим снарядам.

Поев, человек хочет полежать или поспать. Однако я, лени вопреки, заставил себя переодеться в спортивный костюм и заняться ежедневным ритуалом разминки. Не сразу и не просто, но я выбил себе право на велотренажер, баскетбольный мяч с сеткой, штангу, канат и боксерскую грушу. «Или спортивные снаряды, – сказал я Собаководу, – или принесите мне телевизор и дайте газеты. Должен я хоть чем-то себя отвлечь».