Такая, блин, вечная молодость - Люся Лютикова

– Как прошло собеседование? –спросила сотрудница.

– Приходила одна профурсетка! –неожиданно зло выпалила кадровичка. – Вырядилась, словно на панель, юбкаедва трусы прикрывает.

Саша обомлела: что за бред, у неенормальная юбка, чуть выше колен!

– Я ее видела, смазливоеличико, – сказала сотрудница.

– Ага, заявилась сюда, чтобы мужиков клеить.А работать кто будет? На фиг она нам нужна?! Нет, я лучше возьму ту –помнишь? – страшненькую, с прыщами. У нее по крайней мере в голове точноодна работа.

Саша незаметно вышла из кафе. Так вот оночто! Менеджерами по персоналу обычно работают женщины, и эти бабы простозавидуют ее красоте! Замухрышки из отдела кадров ни за что не допустят ее наинтервью к руководству. Работа ей не светит до пенсии!

Так Александра сделала открытие: женскаяревность и зависть – главный критерий при подборе персонала. Но как изменитьэто правило, она не знала, поэтому обратилась за помощью в газету «Работа».

Красивая женщина радует мужской взгляд, анекрасивая – женский.

Если уж ты знаешь, что убийственно хороша,может, не стоит дразнить гусей? Вернее, гусынь из отдела кадров.

Эту мысль я и высказала Саше.

Она распахнула глаза:

– Вы мне предлагаете нарочно себяуродовать? Одеться в рубище, стать серой мышкой?

– Ну почему же, необязательно, – сказала я, но собеседница меня не слушала.

– Может, заодно прикинуться убогой,завалить несколько вопросов профессионального теста? Чтобы уж навернякаподходить под уровень этих неудачниц?!

Кажется, я поняла, с кем имею дело.

– Значит, вы не только красивая, но иумная?

Александра не уловила иронии:

– Да, я такая – красивая и умная! Ине собираюсь становиться хуже в угоду тупым уродинам. Можете предложить другойспособ устроиться на работу?

Я тяжело вздохнула. Ох, не люблю я этогоделать – открывать людям глаза на горькую правду, – но ведь, кроме меня,пожалуй, никто не рискнет.

– Не буду я вам помогать, –сказала я.

– Почему? – искренне удивиласьСаша.

– Вы мне не нравитесь.

Мой ответ ее позабавил, она дажерассмеялась:

– Не нравлюсь? Но почему?

– По той же причине, по которой васне берут на работу.

– Из-за моей красоты?

– Нет, до вашей красоты мне нетникакого дела, так же как и большинству работодателей. Вас не берут на работуиз-за вашей манеры общаться. Вы презираете людей и даже не считаете нужным этоскрывать. Ваши собеседницы – те самые менеджеры по трудоустройству – прекрасночувствуют, как вы к ним относитесь.

– А за что их уважать-то? –продолжала улыбаться Александра.

– Ну хотя бы за то, что они смоглинайти работу, а вы – нет.

Улыбка слетела с ее лица.

– Я так и знала, что мне не следуетсюда приходить. Ну что хорошего может посоветовать человек, у которого сумкауже год как вышла из моды?!

Саша резко поднялась и направилась квыходу. Красотка так высоко задирала нос, что я всерьез опасалась, как бы онане споткнулась и не переломала себе ноги.

Когда за девушкой захлопнулась дверь, япринялась разглядывать свою сумку. Оказывается, в прошлом году она была на пикемоды! Если честно, это стало для меня открытием. На самом деле сумке летпятнадцать, не меньше. Я недавно обнаружила ее в шкафу и стала носить. А что,удобная вещь, вместительная, со множеством карманов, и плевать, что боканемного потерлись и изготовили сумку в стране, которой больше нет накарте, – Югославии. Может, опять положить старушку в шкаф и вынуть черездесяток лет? Клянусь, я буду самой модной дамой в редакции.

Зазвонил телефон, я взяла трубку иуслышала голос Светы.

– Ну и приятель у тебя! – неудержалась я. – Ни «здрасьте», ни «спасибо» не сказал.

– Он мне не приятель, –бесцветным голосом отозвалась Рзаева. – Меня похитили и хотят убить.

Я не поверила своим ушам:

– О чем ты?

– В папке, которую я давала тебе насохранение, были деньги, много денег, – продолжала Света. – Это мойдолг одному человеку. Сейчас деньги исчезли, и кредитор очень разозлился.

Она замолчала. Я неожиданно для себяпринялась оправдываться:

– Я не брала, честное слово! Я дажене открывала папку!

Светка молчала, но весьма красноречиво.Потом сказала:

– Я должна сто тысяч долларов. Есличерез два дня не верну долг, меня обещали разрезать на кусочки. И я ничуть несомневаюсь, что так оно и будет, эти люди не привыкли шутить!

Неожиданно в разговор встрял грубыймужской голос:

– Кончай трепаться! Щас я ейпо-простому объясню! – В трубке тяжело задышали. – В общем, слушайсюда. Гони сто штук гринов, иначе твоя подружка поедет малой скоростью втоварняке, голова – в Караганду, а ноги – в Казань. Усекла?

У меня гудело в ушах, язык еле ворочался:

– Я не понимаю. Вы можете еще разповторить?

Мужик мерзко заржал:

– Готовь бабки, конфетка, и все будеттип-топ! Жди нашего звонка. И никому ни слова. Если проболтаешься ментам, твояподружка труп!

И трубка запищала короткими гудками.

Я в растерянности огляделась вокруг.Редакция жила своей обычной жизнью: одни сотрудники работали за компьютером,другие – разговаривали по телефону, третьи – пили кофе и хихикали. На фоне этойпривычной суеты особенно дикой казалась новость – Свету Рзаеву похитили иугрожают убить!

Меня охватило сомнение: может, это быласлуховая галлюцинация? Раньше со мной такого не случалось, но все когда-нибудьбывает впервые.

Я повернулась к наборщице Кате, сидящей пососедству:

– Ты, случайно, не слышала, о чем ясейчас по телефону разговаривала?

– А? – Катя вынула из ушейнаушники.

Я повторила вопрос.

– Нет, я музыку слушаю, –вытаращила глаза Катя. – А ты что, сама уже не помнишь?

– Я-то помню, – вздохнулая, – но мне это не нравится.

– Я бы тоже многое хотела забыть изтого, что когда-то слышала, – усмехнулась Катя. – Например, вот это:«Я полюбил другую, давай останемся друзьями».

Чтобы разведать обстановку, я заглянула вкабинет к шефу.

– А почему Светы Рзаевой сегодня нет?

Ирина Львовна оторвалась от бумаг: