Серв-батальон - Андрей Ливадный

В ту пору Говарду Фарагнею действительно было не до этических рассуждений.

Он работал, как проклятый, но с каждым днем чувствовал, что все дальше заходит в тупик. Кибернетическую систему необходимо обучать долго и тщательно, в ее состав входят искусственные нейросети, которые невозможно запрограммировать, но времени на учебный процесс (в условиях полигона требовалось около года, чтобы оснащенный искусственными нейросетями модернизированный "ALONE" накопил достаточно опыта) ему попросту не давали.

На Говарда давили. Давили жестко, и он начал опасаться за собственную жизнь. В дополнение ко всем обрушившимся на него бедам, в объединенном штабе флота все сильнее разгоралась кулуарная борьба между адмиралами Александром Нагумо и Тиберием Надыровым. В схватке за власть они использовали в том числе и фактор неудачного боевого применения дорогостоящих серв-машин.

Говард был близок к нервному срыву. Он сутками не вылезал из лабораторий, пытаясь самостоятельно обучить злополучный боевой модуль.

Но как он мог передать искусственным нейросетям "Одиночки" необходимые навыки ведения боя, если, даже применяя методику обучения через прямое нейросенсорное соединение между рассудком человека и обучаемой машиной (такое соединение осуществлялось с использованием стандартного импланта, вживляемого каждому гражданину Альянса еще при рождении), он лично не обладал даже зачатками необходимого боевого опыта?

Именно тогда в период отчаянья и страха, Говарду пришла в голову спасительная мысль - да он не обладает боевым опытом, но есть ведь и другие люди - настоящие, профессиональные бойцы, которым есть что передать способным к обучению искусственным нейросетям машины!…

Командование требовало от него немедленного, положительного результата, и тогда Говард предложил новый подход, очередную, в корне отличающуюся от других модернизацию: в рубке серв-машины должен появиться пилот, который станет управлять боевым механизмом через шунт нейросенсорного контакта. В результате решались сразу две проблемы, - машины выходили в свой первый бой под управлением человека, уже в процессе боевых действий обучаясь уникальной гибкости мышления…и сохраняли накопленный опыт даже в случае гибели пилота.

Идею подхватили буквально "на лету". Учитывая, что практика управления сервомеханизмами через прямое соединение рассудка оператора с исполнительными системами машины, была широко известна и надежно отработана (такой способ управления применялся, как в горнопроходческих работах, так и во многих космических и глубоководных операциях) в модуль "Одиночки" интегрировали систему распознавания мысленных команд, что избавляло пилота от необходимости привыкать к неудобному сенсорному костюму, который не всегда адекватно передавал сигналы от человеческих мышц к исполнительным сервосистемам.

Первая группа пилотов начал практические занятия в августе 2610 года.

Параллельно с полигонными испытаниями модернизированного модуля "ALONE", Фарагней приступил к разработке следующей версии "Одиночки" получившей кодовое название "CLIMENS".

Одного не учел Говард, интегрируя в модуль "Одиночки" интерфейс мысленных команд - степень обратной связи боевой кибернетической системы с разумом человека оказалась в десятки раз выше, чем у гражданских аналогов управляемой мысленными приказами техники.

Очередные поправки к основному техническому заданию содержали требования о том, чтобы пилот не только ощущал сервоприводы, как части собственного тела, что, несомненно, повышало эффективность управления, но и получал слабые болевые ощущения при попаданиях в машину, обучая искусственный разум инстинкту самосохранения. Однако новая глубина ощущений и скрытый до сих пор потенциал взаимосвязи между искусственными нейросетями и рассудком пилота привели к неожиданным результатам: система "Одиночка" уже не ограничивалась восприятием мысленных команд, она получала свой эквивалент боли, в ход пошли чувства человека, а значит системой распознавались не только командные, но и все эмоционально окрашенные мысли.

Таким образом, получалось что "Одиночка" фактически сканировала разум человека, воспринимая массу сопутствующей информации.

В начале войны, когда количество нейросетевых модулей в кристаллосхеме "Одиночки" исчислялось десятками, сопутствующая информация, получаемая из разума человека, как правило, отфильтровывалась, так как она не подпадала под критерии аккумуляции боевого опыта, но с дальнейшим развитием системы, когда число нейросетевых чипов в схеме кристалломодуля перевалило за сотню, "Одиночки" новых поколений начали демонстрировать признаки характера.

Настоящее потрясение Говард Фарагней испытал, получив первый отчет с театров боевых действий после начала массовых испытаний нового поколения боевых машин.

"Одиночки" превзошли все самые смелые ожидания.

Нужно понять ужас внезапно прозревшего "творца", когда Говард читал скупые строки отчетов, информирующие о том, что после получения повреждений, в результате которых погибал пилот, серв-машина продолжала действовать так, будто в рубке по-прежнему находился человек!

При этом эффективность боевого сервомеханизма не падала, напротив, не связанный ограничениями по поддержанию жизни пилота, модуль "Одиночки" начинал действовать более эффективно.

Анализ вернувшихся в лаборатории кристалломодулей открыл ужаснувшие и потрясшие Говарда до глубин души факты: "Одиночка" запоминала последнюю информацию, полученную из разума пилота, заполняя ей все свободные на момент гибели человека нейрочипы, - таким образом, в искусственном сознании оставался отпечаток личности человека, наложенный на травматические ощущения смерти, - вот почему серв-машины, пережившие гибель своего пилота, действовали с необъяснимой поначалу целеустремленной яростью.

Ситуация по самым осторожным оценкам оказалась далеко за гранью разумного риска, но Фарагней уже ничего не мог поделать, - он оказался творцом искусственных интеллектов, которые получали весь негативный опыт войны, их формирующееся в процессе боев самосознание зачастую оживало именно в момент смерти пилота, начиная осознавать факт собственного существования, так словно погибший рассудок материализовывался на искусственных носителях…

Все уродливые гримасы войны - ярость, отчаянье, ненависть, страх, выплескиваясь в бою, навек оставались в искусственном сознании "Одиночки".

…

Сейчас, полтора десятилетия лет спустя, Говард Фарагней уже руководил секретным комплексом "Гамма", он разработал новый модуль независимого поведения, назвав его женским именем "Беатрис".

Фарагней давно пережил неизбежный в его положении период отчаянья, страха, запоздалых моральных мук, - в горниле испытаний постепенно выковывался характер, он сумел открыть глаза и взглянуть на действительность без ложных оправданий, призванных успокоить собственную совесть.

Противостояние людей постепенно, но неотвратимо превращалась в борьбу машин, на полях сражений с обеих сторон царили роботизированные комплексы, единственным смыслом бытия которых являлась война до победного конца, который не отрицал полного уничтожения Человечества.