Спору нет! - Виктория Волкова

– Уже не помню, – принялся лгать Денис. – Да и какая разница? – Он улыбнулся самой яркой из своих улыбок, пытаясь обаять строптивую красавицу.

– Разница есть и большая, – как первокласснику, принялась вкрадчиво объяснять Нина. -Грегуар рисует в уникальной технике, больше похожей на Босха и Брейгеля, а вот Кандинский и Дали -совсем из другой оперы. Вот художник и нервничает от безграмотности писак, решивших заработать себе на кусочек хлеба с маслом.

- Все крутятся как умеют, – пробормотал Денис. – Может быть, после выставки сходим куда-нибудь, Нина Александровна? – весело предложил он. – Развеемся...

– Это только после кремации, – с усмешкой бросила она, переведя взгляд на подоспевшего официанта.

– А? – поперхнулся Цесаркин, а потом добавил, натянуто улыбаясь: – Смешная шутка.

"Игорек" поставил перед Денисом мелкую, словно мензурка, чашечку кофе и стакан воды, а Нине – прозрачную пузатую чашку с зеленым месивом и трубочкой, затем потянулся к стоявшему на столе подсвечнику, намереваясь зажечь свечи.

– Это лишнее, – остановила его Нина. Официант удалился, недовольно покосившись на Цесаркина.

– Я слушаю вас, Денис Олегович, – натужно вздохнула Нина. – Какая нужда заставила вас искать моего общества?

Цесаркин поперхнулся кофе и чуть не выплескал его на белую рубашку.

– Только не врите, пожалуйста, – жалостливо попросила Нина.

– Я никогда не вру, – обиженно пробурчал Денис.

– За те пятнадцать минут, что вы навязались мне в компанию, вы не сказали ни слова правды.

– Вы узнали меня? Откуда?

– Будучи женой вашего деда, рассматривала семейные альбомы. И ваши фотки в телефоне он показывал.

– Показывал? – фыркнул Денис. – Небось сами рылись.

– Поверьте, Денис Олегович, – задушевно проговорила Нина. – Многим людям претит ложь, доносы и погромы. Уважающий себя человек никогда не ворвется в чужую квартиру и уж точно не станет рыться в телефоне.

– Надеюсь, вы хоть себя не относите к этой группе. С вашими методами... Обвели бедного деда вокруг пальца.

– Иван Алексеевич сам предложил выйти за него замуж, – отрезала Нина. – И вас это не касается. Попробуйте отнестись с уважением к его воле.

– Ну конечно! – тихо свирепея, вскинулся Цесаркин. – Кто бы говорил!

– Уж точно не вы, – бросила Нина. – Вот вы лично вообще родственными чувствами не обременены. Когда Коржевская померла, вы не сочли нужным даже на похороны прийти...

– Я тогда находился в Новой Зеландии, – пробубнил Денис, не понимая, почему она назвала бабушку девичьей фамилией. – Никак не успевал...

– А когда ушел Иван Алексеевич, – Нина осенила себя крестом, – вас тоже где-то носило.

– В Мексике. Но это ничего не значит. Я любил их.

– Если быть точным, любили их имущество, – вынесла приговор Нина. – Ни разу не зашли в гости, не поинтересовались здоровьем. Даже когда Иван Алексеевич звал вас в гости, вы целый месяц кормили его обещаниями. А ведь он хотел пригласить вас на нашу свадьбу. Но вас опять где-то носило. Кажется, ездили в Москву в арбитраж. А приехав, даже не удосужились позвонить деду. А он сильно переживал. Потом попал в больницу. И,кроме меня, его там никто не навещал. Вся ваша дружная семья тут же оказалась занята куда более важными делами. Что угодно, только не внимание к деду. Где вы были, когда его оперировали? Хоть бы гнилой апельсин принесли. Никого! Врачам и сиделкам платила я. Бедный, никому не нужный старик. Зато как наследство делить, так вся стая подхватилась и перешла в наступление.

– Я ничего не знал, – изумленно вытаращился Цесаркин. – Его смерть стала для меня неожиданностью.

– Конечно, – с издевкой фыркнула Нина. – Человеку-то всего восемьдесят пять. Еще жить да жить. А тут такой нежданчик – ласты склеил не вовремя!

– Вы не имеете права со мной так разговаривать, – не выдержал Денис, прекрасно понимая, что она права. Ему показалось, что Нина его сейчас пришпилит гневной отповедью. Но она провела пальцами по литой бронзе подсвечника, словно пытаясь прочесть что-то по азбуке Брайля. Задумчиво посмотрела на Цесаркина и пробормотала:

– Извините. Меня это совершенно не касается, – пробормотала она и сурово добавила: – Ваши акции устрашения ни к чему не приведут. Квартиру вы не получите, это дело принципа, а вот срок – запросто.

– Что вы несете? -вскинулся Денис, наблюдая, как ее руки снова заскользили по ножке подсвечника. И сразу осекся, вспомнив, чем сегодня хвалился брат.

– Прощайте, – бросила она, поднимаясь.

– До встречи, -на автомате буркнул он.

– Любая встреча с вами или вашими родственниками возможна только в суде или в полиции, – отрезала Тарантуль и гордо удалилась.

Из ресторана Нина сразу спустилась в холл. И вовремя. Она издали заметила, как Грегуару, дяде Грише Горшкову, что-то увлеченно рассказывает знакомая фигура. Невысокого роста, с пивным животом и совершенно лысой башкой. Константин Цесаркин.

"Нет, младший брат гораздо красивее, – мрачно подумалось Нине. – Не знала б, растеклась бы лужицей. Хотя оба подонки. Даже Ромкины вещи и игрушки не пожалели. А он и расплакался из-за своих сокровищ. Не поверил ни единому слову про Бэтмена и Терминатора. Это Цесаркины врут, как дышат, а тебя, Тарантуль, на лжи поймал семилетний ребенок".

Вот и пришлось днем оббежать все магазины и купить вещи на первое время, игрушки и все школьное приданое взамен прежнему, старательно выбранному Ромкой и купленное задолго до начала учебного года. Нина сжала зубы, пытаясь успокоиться. Вздохнула глубоко и с деланным интересом принялась рассматривать знакомые с детства картины. От любимого занятия ее отвлек окрик.

– Искусство не ваша тема, хороший мой,– громыхнул на весь зал Грегуар Гарш, беря под руку незадачливого журналиста. – Пишите о том, в чем разбираетесь. Про содержимое детских горшков, например. Про трусы звезд. Но не лапайте грязными пальцами то, что уже записано на скрижалях вечности! Не вспоминайте всуе великих художников! Какой вам Кандинский «Вася»? Вы же его от Шагала отличить не сможете. Или от Пикассо.

– Смогу и запросто, – с присущим ему апломбом лихо заверил Костик, пытаясь вырваться из захвата Грегуара.

Тот ослабил хватку, но руку Цесаркина не отпустил и, выразительно глянув на администратора, худую девицу, подстриженную под мальчика, попросил:

– Алечка, пожалуйста! Давайте устроим шоу. Господин журналист против простого посетителя выставки. Десять картин.

– Авангард?– уточнила она.

– Просто современное искусство. Победителю я вручу приз. Если победит господин журналист, – Гарш внимательно посмотрел на притихшего Костика, – я дам ему большое интервью, а если его оппонент – денежный приз от себя лично. А вот если победит дружба, пойду напьюсь. Условия понятны?