Беглянка и ее герцог - Мстислава Черная

Я невольно покосилась на зев камина, в котором притаился Глюк. Он ведь успел сказать, что что-то обнаружил. Чёрт! То есть то, что он что-то обнаружил, это настоящее чудо, я не зря горбатилась три недели, притворяясь порядочной служанкой. Но теперь-то как? При Карине обшарить камин я точно не могу. Даже Глюк притих и не ворчит.

Вместе с горничной мы очень быстро справились с гигантским одеялом, накрыли постель расшитым восточным покрывалом, подобранным как раз под коллекцию ваз.

Пока Карина оценивала результат, я прикинула, смогу ли задержаться в спальне. Вот, например, если сказать, что в вазах осталась пыль… или под кроватью! Или взяться самой затопить камин?

Но пока я раздумывала, Карина не оставила мне шансов.

- Нанетта, идём! - и она настойчиво потянула меня к двери, явно не собираясь слушать никаких отговорок.

Ах ты незадача какая, а! Я же всего в шаге от находки! Проклятье!

- Что-то случилось? - просто для порядка спросила, от безнадежности. Ну и чтобы прикинуть дальнейшие планы.

- Нанетт, ты дурочка что ли? - возмутилась Карина. - Господин прибывает!

- Да он уже неделю прибывает и прибывает, - проворчала я. - Это все знают. Новость не новость, а уже который день весело.

- Ну тебя! Он прямо сейчас прибывает! Карета уже в городе, прискакал его камердинер и велел быть готовыми! - горничная, так и не выпустив моей руки из своей хватки, утягивала меня за собой дальше по коридору. Я едва успела погасить свет в спальне, и то, кажется, на один лепесток осталось.

В спину полетел ехидный смешок, на грани слышимости - Карина даже ухом не повела. Глюк, воспользовавшись моментом, удрал. Сволочь духовная! Ничего, вызову, чтобы нужный кирпич показал, зря радуется. Одно плохо - как мне теперь снова пробраться к камину?

Карина притащила меня в комнату, которую мы делили на четверых с ещё двумя девочками. Личное пространство слугам, ясное дело, не полагалось. Не сказать, что условия плохие. Очень даже хорошие. Но то, что я практически всё время находилась под невольным наблюдением играло против меня. Сами служанки, может быть, и не шпионили за мной специально, но экономка у герцога на редкость дотошная и внимательная, и расспрашивать умеет так, что сам не заметишь, как вспомнишь любую мелочь, а уж как она умеет вытягивать детали… Именно поэтому я так долго не могла попасть в спальню - узнала бы и в лучшем случае вышвырнула бы, а в худшем - сдала страже.

Приходилось терпеть и выжидать. И что в итоге?! Вот прямо под самым носом, можно сказать, обломись устроили. Не мог этот чертов герцог хоть полчаса еще жену половить?

Ладно, я наверняка еще придумаю, что делать, из дому-то меня никто не гонит. Несмотря на слаженную работу коллектива дворец готов к приему хозяина только в самом первом приближении. Чтобы привести его в порядок как следует нам еще пахать и пахать. Эх… а может, решиться на наглый грабёж и побег? Стукнуть спящего герцога его же вазой по башке, и в ноги. Мда… какие-то у меня прорезаются в последнее время криминальные наклонности, прямо как не с юрфака попаданка, а из колонии малолетних преступниц.

И потом, что, если в тайнике что-то недостаточно важное? Или из-за полученной информации потребуется задержаться? Откуда я знаю, что там нужные мне доказательства? Нет, рисковать нельзя.

- Нанетта, проснись! Ну, же парадный передник, а не каждодневный. Поторопись! Герцог будет с минуты на минуту!

Ох…

Карина наскоро помогла мне привести себя в надлежащий вид, поправила выбившуюся из-под чепца прядку.

- Бежим!

И мы помчались вниз, в холл. Прислуге следует встречать хозяина, выстроившись во дворе согласно иерархии, причём независимо от погоды, разве что проливной дождь или лютый снегопад загонит под защиту крыши.

Мы с Кариной выбежали на улицу одними из последних, поймали строгий взгляд экономки, хором пробормотали извинения и встали среди других горничных, ближе к концу строя, потому что в начале стоят те служанки, которым доверено обслуживать жилой этаж.

После бега я не сразу почувствовала пробирающий до костей холод. Чёртов рабовладелец.

Нет, я вполне согласна, что прислуга должна приветствовать хозяина. Но не так же! Выгонять людей на улицу в домашней одежде, когда на дворе ранняя весна, самодурство без капли здравого смысла. А если горничные хором схлопочут воспаление лёгких, кто работать будет? А главное, больничных тут не предусмотрено, или работай, или умри. Сама экономка в меховой накидке на плечах, старая грымза, а девчонок в одних платьях и передниках выгнала на холодрыгу. Хорошо хоть чепец, в другое время меня безмерно раздражающий, теперь не дает моим ушам отмерзнуть и двумя тряпочками свалиться на мостовую.

И сколько ждать того мусью - не понятно.

Ворота скрипнули и вся шеренга слуг подтянулась, но оказалось, что радость преждевременна. Это всего лишь папаша нашего герцога. Тоже противный тип со следами былой красоты на обрюзгшей, вечно недовольной и спесивой физиомордии. Но держится еще бодрячком, прибыл не в карете, а прогулялся пешочком от своего дома через сквер до сыновнего. В последнее время у господ это вошло в моду. Здоровый образ жизни, все такое. Моцион называется.

- Мой сын еще не прибыл? - отрывисто бросил его светлость граф Дю Марше вытянувшемуся в струнку дворецкому и недовольно поморщился. - Опаздывает. Впрочем, как всегда. Чего еще ждать от этого мальчишки, которому его титул достался незаслуженно и только по воле моего маразматика-тестя.

До-о-о, три раза за время моей работы этот неудовлетворенный слизняк тут бывал и все три раза я слышала упоминание о «незаслуженном титуле». А дело в том, что когда-то граф женился на единственной наследнице герцогства в надежде на нехилые плюшки. И обломался. Дед нашего хозяина предъявил какие-то хитрые условия предков, в результате чего все унаследовал не муж наследницы, а ее сын. В двадцать один год получил в свое распоряжение кучу денег, поместий, заводов-газет-пароходов, послал папочку-тирана по известному адресу и зажил веселой жизнью.

И жил бы дальше, если б не еще одно условие доброго дедушки - брачный контракт. Чтобы остаться при наследстве, в двадцать пять пришлось жениться, и не абы на ком, а на совершенно определенной девице. Но это лирика… потому что у ворот, наконец, остановилась черная, уляпанная грязью карета, соскочивший с подножки лакей открыл дверцу и из темноты высунулся кожаный сапог такого гигантского размера, что я мысленно присвистнула. Вооот зачем ему футбольное поле вместо кровати! Как я могла забыть, что у меня не муж, а дядястепа-герцог?

Герцог вылез из кареты полностью, (экая каланча!) небрежно огляделся, лениво скользнул взглядом по нам, слугам, не задерживаясь ни на одном лице. Под его взглядом я почувствовала себя предметом интерьера. Даже экономка не удостоилась более пристального взгляда.

Сам в пальто, шея замотана шарфом. И не холодно ему от вида околевших слуг!