«Шестисотая» улика - Вячеслав Жуков

– Говорите? С каким заявлением вы к нам пожаловали?

Лицо Домедова болезненно покривилось.

– Да не с заявлением. Я наоборот, гражданин начальник, хочу забрать то свое заявление… – виноватым голоском, мягко произнес он. Даже смотрел сейчас на Туманова не так, как в первый раз их встречи. Теперь во взгляде блатаря напрочь отсутствовала наглость. Скорее, взгляд – просителя, отказать которому, значит, навлечь на себя великий грех. Но майор Туманов все же решил взять этот грех на душу.

– Помилуйте, Эльдар Альбертович. Правильно ли я вас понимаю? Вы что же, не хотите получить со страховой фирмы сумму, которая вам причитается за похищенный автомобиль?

Домедов упрямо покачал головой. Наверное, в другой бы раз он сказал, пусть они подавятся этими деньгами. Но сейчас, стараясь выглядеть вежливым, он мягко произнес:

– Не хочу. – И лишь едва заметный вздох, навел Туманова на мысль, что произносит Домедов это, скрипя сердцем.

– И машину вашу, разумеется, никто не угонял?

В серых огромных глазах Эльдара Домедова отразилось сожаление, которое он тут же попытался скрыть от майора Туманова, и лишь руки, покорно лежащие на коленях, нервно вздрогнули.

– Никто, – сказал он, почему-то глянув на Леху Ваняшина, сидящего на широком подоконнике и покуривающего сигарету. Ему тоже захотелось закурить, но он подавил это желание.

– Понятно, – на губах майора появилась усмешка. Он посмотрел на Грека, на Ваняшина, потом сказал: – Значит, тот ваш приход сюда и заявление о том, что у вас угнали «Мерседес», можно считать ничем иным, как обыкновенной шуткой? Так, что ли?

Домедов бросил на майора короткий взгляд и тут же отвел глаза в сторону, предоставив Туманову считать все так, как ему самому захочется. А лично ему, надо одно, забрать из дежурки заявление, где он его оставил и побыстрее убраться отсюда. И чего ради, его мурыжат менты?

– А знаете ли вы, дорогой товарищ, что бывает за такие шутки? – проговорил Грек, тараща на приунывшего Домедова свои черные глазенки.

Домедов виновато кивнул.

– Ну извините меня. Так вышло, – как раскаявшийся в грехах монах, скрестил Домедов руки на груди.

Грек нахмурился.

– Что значит, так вышло? Мы – люди казенные.

– Погоди, Сан Саныч, – сказал Туманов усатому капитану и обратился к Домедову: – Скажите, гражданин Домедов, где сейчас находится ваша машина?

Домедов замялся. Да если сказать честно, Федор и не надеялся услышать от него правдивый ответ. И видя то, как Домедов упорно избегает встретиться взглядом с ним, лишний раз убедился в своей правоте. Домедов лжет, что машину у него не угоняли. И лжет преднамеренно. Но почему он это делает? Почему, он так резко изменил свои показания? Чувствовалось за всем этим, есть что-то такое, что Домедов предпочитает скрывать от оперов. Но к своему несчастью, этот гражданин не понял еще одного, попав в этот кабинет, просто так он отсюда не уйдет. И майор Туманов намерен получить от него ответы на свои вопросы, которые, кстати, не такие уж и заковыристые, если отвечать на них правдиво. Другое дело, что Домедов всячески пытается скрыть от них правду. Только, вряд ли у него, это получится. По крайней мере, долго врать и тем самым водить оперативников за нос, у него не получится.

– Так, где ваш «Мерседес»? – повторил майор вопрос. И сделал это с великим удовольствием. Не любил, когда его обманывают. А Домедов пытается обмануть. Причем, делает это на уровне школяра, получившего двойку и пытавшегося скрыть правду от строгих родителей.

– На стоянке стоит, – произнес Домедов тихо, отводя глаза в сторону.

Грек не упустил усмехнуться. Даже молчавший все это время лейтенант Ваняшин, теперь не удержался, чтобы не спросить Домедова:

– И вы можете нам его показать?

Вопрос для Домедова оказался настолько неожиданным, что он, как показалось Туманову, едва заметно вздрогнул.

– Могу… То есть, сейчас нет. Я одолжил ее на время своему приятелю, – произнес он настолько неуверенно, что, казалось, сам не верил в то, что оперативники вот так с ходу поверят ему.

Ваняшин простодушно улыбнулся.

– Кому? Назовите нам его фамилию и имя? – без нажима потребовал лейтенант. Скорее, его вопрос походил на дружеский совет, которым сам Домедов не захотел воспользоваться.

Домедов отрицательно помотал своей здоровенной башкой, давая понять, что он отказывается назвать фамилию приятеля. Сказал:

– Это мое личное дело, кому давать свою машину. И чего ради, я должен вам называть его фамилию. Я пришел, забрать заявление. Вот и все. А вы тут допрашиваете меня, – попытался Домедов перейти в нападение. Но это у него не получилось. Или получилось, но не совсем.

– Во-первых, вас никто не допрашивает, – поспешил ответить майор Туманов. – Заметьте, мы всего лишь беседуем. Если хотите, как старые добрые знакомые, – сказано это было Федором с иронией, но не вызвало улыбку у Домедова, как на то рассчитывал майор. На Федора Туманова тот смотрел с затаенной настороженностью.

– А во-вторых, уверяю вас, вы неправильно понимаете ситуацию, говоря, что это ваше личное дело. Теперь уже не личное. Вот в этой папке, – показал майор картонную папку, перевязанную тесемками, – лежит ваше объяснение, из которого следует, что вы видели человека угнавшего у вас машину. Там же лежит и акт опознания, который лейтенант Ваняшин заполнил в вашем присутствие в морге. Так вот в нем записано, что вы опознаете в убитом, человека, который угнал у вас «Мерседес». Или я ошибаюсь? Так под этим актом ваша подпись имеется. Как с этим быть, Домедов?

– А никак, – довольно дерзко ответил Домедов, уставившись куда-то мимо Федора. – Обознался я и все. Лишнего наговорил. Не знаю я того парня, и никогда раньше не видел. – Сказано это было таким тоном, что у оперов не возникло сомнения в том, что Домедов будет стоять насмерть на вторичных показаниях.

– Стало быть, обознался? – переспросил Туманов.

Домедов согласно кивнул, не позволяя майору усомниться.

– Обознался. Да и с кем не бывает. Машину у меня никто не угонял. И парня этого я никогда не видел. Больше мне добавить нечего, гражданин начальник. И знаете что, – он оттопырил рукав пиджака, под которым тускло блеснул увесистый золотой браслет с часами в золотом корпусе. – У меня мало времени. Я тороплюсь. Могу я уйти, или мне позвонить своему адвокату?

В голосе Домедова присутствовала скрытая угроза, которая, впрочем, на Туманова не подействовала. И окончание фразы, там, где вопрос ставился насчет адвоката, майор попросту пропустил мимо ушей.

– Ну что ж, раз вы так торопитесь….

Домедов с облегчением привстал с неудобного стула, своей конфигурацией напоминающего электрический стул для казни, с тем лишь отличием, что руки сидящего на нем, никто не прикручивал к подлокотникам. Хотя и не сомневался, что при желании, скорее всего, иногда опера делали это, пристегивая руки к подлокотникам наручниками, тем самым лишая сидящего на нем, всякого сопротивления.