Кровь времени - Максим Шаттам

Марион поставила последний горшок и без сил опустилась на скамью напротив входа в хранилище. Свет снаружи приобрел пепельный оттенок, а последние яркие краски сада потускнели. Сестра Анна вошла в хранилище с садовыми инструментами в руках и села рядом с Марион.

— Укрыли все что можно, — наконец произнесла она, переведя дух.

— Как скажете.

Сестра Анна кивнула головой в сторону выхода.

— Когда мы проходили здесь первый раз, я не решилась сказать вам это, но теперь… Знаете ли вы, что сейчас мы копались в «Саду открытого моря», но раньше, до переименования, это место носило другое название — «Монастырское кладбище»?

— Забавно…

— Во время революции здесь были похоронены непокорные священники. Они все еще лежат тут, — добавила монахиня со сдержанной усмешкой. — А светский управляющий монастырем хочет устроить здесь коктейль-бар и проводить свадебные торжества, вы представляете?

— Это говорит о чувстве такта.

— Без сомнения.

Марион чуть не ляпнула, что пересаженные растения наверняка обладают большой жизненной силой, раз их корни находились в этой почве, но предпочла оставить шутку при себе — от подобного заявления попахивало хамством. Женщина обвела взглядом ряды горшков, протянувшиеся на многие метры.

— Сестра Люсия будет довольна, — обронила она, — мы освободили ее от необходимости выполнять дополнительную работу.

У сестры Анны в уголках губ появились новые морщинки.

— Не вините ее за сдержанное отношение к вам, — сказала монахиня, — она вовсе не хотела вас обидеть. Мы представляем собой маленькую общину с давно устоявшимися привычками. Ваше появление здесь вынуждает каждого из нас в определенной степени изменить свое представление о действительности. Наверное, примерно так чувствует себя закоренелый холостяк, которому неожиданно приходится приспосабливаться к супружеской жизни. Это очень полезно для всех нас. И если на первый взгляд сестра Люсия кажется немного… ворчливой, вы скоро убедитесь, что в глубине души она замечательная женщина.

— Если от вас требуются такие усилия, почему же вы согласились принять меня?

Улыбка на лице сестры Анны стала не такой широкой, хотя и не исчезла полностью.

— Это не так просто объяснить… мы здесь находимся на положении арендаторов. Монастырь принадлежит государству, всеми хозяйственными делами занимается управляющий, назначенный правительством. Мы же вносим арендную плату, а также оказываем определенные услуги. Например, как сегодня, когда мы, выбиваясь из сил, готовились к урагану…

— Или когда вы соглашаетесь укрывать у себя людей, порученных вам государством. Вас заставляют их принять…

Сестра Анна отрицательно покачала головой.

— Нас не заставляют никого принимать. Вопрос возник четыре года назад, и, обсудив его в своем кругу, мы согласились оказывать государству эту услугу. Монастырь — наше пристанище, но не наше святилище. — Марион взглянула на свои руки, испачканные землей и покрытые многочисленными свежими царапинами. — Вставайте, я отведу вас в вашу комнату. Там вы сможете согреться и вымыться. А я приготовлю нам ужин…

— Если никто не против, сегодня вечером я хотела бы побыть одна. Мне нужно… освоиться, я ведь приехала сюда совсем недавно.

— Конечно, я понимаю, — согласилась сестра Анна. — Мы наполнили холодильник в вашей комнате продуктами, так что вы найдете, чем утолить голод. А если я вам понадоблюсь, мой номер телефона на столе у входа в комнату.

Они повернули сначала на север, затем на восток, причем Марион не удалось как следует запомнить дорогу, и вновь спустились по улице Гранд-рю к маленькой приходской церкви. За ней начиналась лестница, по которой женщины вышли к кладбищу. Здесь, прямо напротив надгробных стел, располагался ряд небольших одноэтажных домиков. Сестра Анна подвела свою протеже к двери ее нового жилища, коснулась спины Марион теплой рукой в знак прощания и повернула назад.

Марион закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, зажмурившись. Долго стояла не двигаясь, прежде чем решилась оглядеться: перед ней узкий коридор, сбоку виднелась покатая лестница, которая вела в комнату. Она дома; ей следует привыкнуть к этой мысли по меньшей мере на несколько недель. Утром, а тем более вчера ночью, ни сил, ни желания осматривать свой временный приют у нее не было. Настало время как следует познакомиться с комнатой, и именно этим она собиралась сейчас заняться. Положив ключ на круглый одноногий столик при входе, Марион прошла вдоль стены, отделявшей коридор от кухни, и поднялась в жилую комнату, в гостиную — ее гостиную. Почти все пространство стены было занято окном, длинным и высоким; по бокам его ограничивали тонкие балки, что придавало комнате средневековый вид. Прямо под подоконником распластался угловой диван. В стоящей напротив него мебели скрывались телевизор и музыкальный центр. Вероятно, при обустройстве этой комнаты сознательно стремились совместить средневековые стены с современными удобствами, что не всегда получалось удачно. Однако из окна открывался приятный вид: крытые шифером покатые крыши с трубами из красного кирпича отлого спускались на юг, к выходу из монастырского предместья, вплоть до уровня моря и дамбы. Конец ее терялся вдали, разрезал серую пелену воды надвое и в самой дальней точке смыкался с массивом суши. Мансарды и удлиненные окна чердаков оставались совершенно темными. Из самой низкой трубы поднималась единственная на всю деревню полоска белого дыма и тут же исчезала, подхваченная ветром.

Марион бросила плащ на диван и села. Однако потом, заметив, что вся перепачкалась в земле, выпрямилась, раздраженно прищелкнув языком.

Вероятно, сейчас около шести вечера; она не чувствовала себя голодной, но здорово замерзла. Раз в ее распоряжении оказалась ванна, почему бы не расслабиться и не заняться собой — как долго она не могла себе этого позволить… Посвятить два часа самой себе, своему телу: растереть кожу, устранить лишнее посредством косметического воска, сгладить недостатки при помощи крема, — наконец почувствовать себя человеком… Да, именно это ей нужно, чтобы прийти в себя!

Она вскочила на ноги одним прыжком и взбежала по ступенькам, которые скрипели, несмотря на покрывавший их ковер. Лестница выходила прямо в комнату, без всякой двери. Здесь стояли большая кровать, журнальный столик с софой, платяной шкаф и трельяж. Два окна мансарды выходили на юг, и из них было видно то же, что и с первого этажа, а третье окно смотрело на север, на небольшое кладбище.

Рядом с маленьким шкафчиком на полу лежали два чемодана — как будто ждали, когда же из них вытащат вещи. Марион присела рядом с ними на корточки, достала трусики, пеньюар и направилась в ванную. Выпрямляясь, окинула взглядом комнату, причем так быстро, что очертания окружающих предметов показались ей смазанными: софа, низкий столик, светильник, стопка журналов, явно принесенных заботливой сестрой Анной… Бежевый ковер на полу, ночной столик, ночник… кровать… листок бумаги… еще один ночной столик… другой шкаф… ковер… И наконец, дверь в ванную. Сделав два шага, Марион вдруг остановилась.