Офисный пилот. Небесные истории – 3 - Денис Окань

его подтвердить, что под «прямо на Геную» он понимает «прямо на VOR». Да, так оно и есть.

Летим, снижаемся, вроде бы всё постепенно устаканивается. Только собираюсь перевести дух, как нас опять (!) переводят на следующего диспетчера!

Mamma Mia! Да откуда у вас столько диспетчеров? Это способ решить проблему безработицы в Италии?

Синьора-диспетчер протараторила, что аэродром… закрыт, и нам следует подумать, как провести следующие «минимум пять минут». Спрашивает, где мы собираемся выполнять зону ожидания? Прикольно: она предлагает решить это нам, вместо того чтобы дать конкретные указания. Какой сервис! Чтобы не гадать, куда лететь (а за окном облака, любоваться всё равно не на что) прошу зону ожидания над маяком VOR Генуи, на который мы сейчас и летим. В ней будет возможность отдохнуть, отдышаться, снизить градус напряжения, а то своим «четвертым итальянским уровнем»39 синьора совсем уже загнала наш экипаж.

Получаем разрешение. Ныряю в компьютер, сооружаю зону ожидания над VOR с позывным GEN. Можно перевести дух, сейчас кружок сделаем, и спокойненько зайдем…

Ну-ну. Нас переводят на следующего диспетчера (о боги!), и тот рушит планы по отдыху:

– После VOR Генуи следуйте в зону ожидания над /неразборчиво/, снижайтесь до эшелона 90. Аэродром закрыт по причине столкновения самолёта с птицей, задержка до пяти минут из-за осмотра полосы.

А ведь мы уже почти вошли в зону ожидания над GEN! А «неразборчиво» – это то, куда лететь после GEN, а куда лететь-то? С трудом раздвигаю конкурентов, тараторящих с диспетчером на непонятном нам итальянском языке40, прошу повторить название точки, на которую он нас только что послал. В ответ четко слышу «следуйте на ВАРАП». Вот это другое дело! Быстро провожу махинации с FMC41, удаляю зону ожидания над GEN, добавляю точку ВАРАП, строю над ней новую зону. Бросаю пару слов Диме, мол, построил, перепроверь, пожалуйста!

А самолёт летит. Вокруг хмурятся тучи, нас ощутимо подкидывает в неспокойной атмосфере, на радаре со всех сторон рисуются засветки. Слава богу, неяркие, на грозы не похожи, обычные кучёвки, но и таких летать неприятно – может болтануть так, что мало не покажется! Итак уже мозги закипают.

«Сегодня нет пилотов, одни операторы!» Ну-ну. Вас бы сюда, «специалисты»!

Подлетаем к GEN, далее будем брать курс на ВАРАП, которая, к слову, является точкой начала захода на полосу 28… Подбадриваю коллег:

– Всё нормально. Сейчас покружимся и спокойно зайдем!

Щас! Диспетчер радостно сообщает: полоса снова открыта, берите влево двадцать градусов, рассчитывайте заход ИЛС на ВПП 28, снижайтесь восемь тысяч футов.

Неожиданно!

А вот не надо было расслабляться! Это же Италия!

Снова окунаюсь в работу: надо настроить компьютер, проверить настройки, понять, как снижаться… Ощущаю сильнейшее стремление «разогнаться» под давлением ситуации. Самолёт-то не стоит на месте, обстановка содействует напряжению: одно дело выполнять пусть даже непростой заход, но в знакомом аэропорту, и совершенно другое, когда тебя болтает, за окном хмарь, на радаре засветки, внизу горы, а впереди ждёт совершенно незнакомый аэродром – какие ещё каверзы можно ждать на заходе?

Благодаря махинациям диспетчера мы оказались несколько выше профиля нормального захода, и надо бы снижаться поактивнее.

– Дима, давай-ка выпускаться!

Выпустив механизацию крыла, мы уменьшили скорость полёта, увеличив сопротивление, и, как следствие, увеличили градиент снижения. Скоро подлетим к посадочному курсу, и пока есть возможность, надо избавляться от давления нагрузки, возвращаться в рамки нормального захода.

Впереди самый ответственный этап полёта, к нему необходимо привести самолёт в правильной конфигурации и на должном профиле снижения. Чем ближе к земле, тем у́же рамки, тем сложнее догнать ситуацию и куда проще набедокурить. Пока есть удаление и высота, надо извернуться, но войти в удобные рамки по высоте, по скорости, по конфигурации самолёта. Если же не успеть, но обнаружить себя на предпосадочной прямой в соблазнительной близости от ВПП, вот тут и образуется нацеленность на заход любой ценой, отмеченная при расследовании многих происшествий. Только что продравшись через неприятности, поимев значительную психологическую нагрузку, пилот не хочет даже думать о том, чтобы ещё раз пройти через это из-за ухода на второй круг! Он «нацелен на посадку» и мчит самолёт к ВПП, не замечая, то, что осталось не выполненным. Например, закрылки не в посадочном положении, шасси не выпущены. Или же, видя, что самолёт летит значительно выше глиссады, пытается догнать её, буквально пикируя. Догоняет и перегоняет.

В недалёком прошлом, работая замкомэской, пришлось мне разбирать один случай. Получаю звонок от одного из командиров: Денис, мол, в Варне «накосячили», жди расшифровку! Спойлеры забыли подготовить для автоматического выпуска при посадке (то есть рычаг не установили в положение «ARM»). Думаю, ну ладно, невелика беда, если вручную всё же выпустили.

Уточню: невелика, если физический процесс рассматривать. Если спохватились и выпустили вручную после посадки – хорошо! А вообще-то проверка спойлеров входит в перечень карты контрольных проверок, которую пилоты выполняют перед посадкой. То есть налицо факт: контроль был формальным.

Если он вообще был.

Приходит расшифровка. Увидев её, глаза мои полезли на лоб! Какие там спойлеры??? Там посадка с непосадочным положением закрылков 25! Изучаю, как проходил полёт до посадки: очевидно, что снижались они выше профиля (в Варне это частое явление) и отчаянно догоняли его, выпуская шасси и закрылки. Свистели-свистели и догнали глиссаду примерно на высоте тысяча футов. А затем, как летели с закрылками 25 (их иногда используют для гашения скорости перед выпуском в посадочное положение 30 или 40), так и приземлились, и сделали это очевидно под аккомпанемент сигнализации о непосадочном положении механизации крыла: «TOO LOW, FLAPS! TOO LOW, FLAPS!»42

М-да.

Теперь уже я звоню командиру, интересуюсь: как так получилось? Не слышал при посадке ничего подозрительного? Командир (человек в возрасте за пятьдесят, с налетом под двадцатку тысяч часов), помычав для вида, отвечает: ну, было что-то там про закрылки, звучало, но глянули, вроде всё нормально.

Позвонил второму пилоту, который по возрасту вроде и не мальчик (старше меня), но только-только начал летать на Боинг-737. И в гражданской авиации тоже новичок – пришёл из военной. Говорит, да, было. Пытался что-то донести до командира, но тот лишь отмахнулся. Он подумал, что опытный командир лучше знает, что делает, и не стал настаивать.

Армейская выучка, что с неё взять? Дело правого – не мешать левому.

Так и приземлились.

Этот КВС был штатным пилотом-инструктором моей эскадрильи. Признаться, у меня к нему уже успело накопиться очень много вопросов: и по работе (летал он не сказать, чтобы уверенно, и уровнем знаний не блистал), и по тому, как он «учил». Откровенно говоря, был он типичным примером тех, кого я толерантно называю «заслуженными», а если на эмоциях, то «динозаврами». До 737 он много лет отработал на различных советских самолётах, был инструктором на Ил-76…

Эта героическая посадка стала последней каплей в чаше терпения, и я убедил своего начальника, командира эскадрильи (когда-то он командира этого и продвинул в инструкторы: заслуги, опыт, всё такое… я был против), снять «залётчика» с должности. Комэска к этому времени осознал свою ошибку и помог убедить командира лётного отряда.

В общем, перевели данного специалиста в рядовые командиры («по собственному желанию», конечно же), но и здесь он не задержался. Примерно через полгода случился новый казус – при взлёте он попытался убрать шасси ещё до отрыва от земли, лишь только начался подъём передней ноги. И они начали убираться, стоило концевику на основной стойке разжаться. Благо не случилось просадки при взлёте… И это стало последней каплей уже у начальства, разборки были шумными.

«По собственному желанию» он уволился. А потом проявился в другой авиакомпании… снова инструктором. Встречал его не раз в штурманской, он делал вид, что не помнит меня. Конечно же – ведь это я был виноват в его прегрешениях! Обидел заслуженного ветерана! Не проявил должного уважения!

Через несколько лет он вышел на пенсию.