Известие о похищении - Габриэль Гарсиа Маркес

Все, о чем им говорили, было сплошной ложью, Диана поняла это, когда следующим вечером по немыслимой дороге, под проливным дождем се, Асусену и Хуана Витта переводили уже в третий дом. Той же ночью незнакомый охранник развеял последние сомнения.

– Вы не в гостях у НАО, а в руках наркомафии. Но волноваться не надо, вы станете свидетелями важных событий.

Через девятнадцать дней после загадочного исчезновения группы Дианы Турбай была похищена Марина Монтойя. Трое хорошо одетых мужчин, вооруженных девятимиллиметровыми пистолетами и «узи» с глушителями, схватили ее, когда она закрывала свой ресторанчик «У тетушек» в северной части Боготы. К счастью, ее сестра Лукреция, помогавшая обслуживать клиентов, в тот день не пришла в ресторан, потому что вывихнула ногу, и ей наложили гипс. Когда мужчины постучали в уже запертую дверь, Марина узнала двоих из них, и ей пришлось вновь открыть ресторан. Эти двое несколько раз заходили позавтракать на прошлой неделе и запомнились персоналу своей обходительностью, хорошим настроением и тридцатипроцентными чаевыми. Теперь они вели себя совершенно иначе. Как только Марина открыла дверь, ее потащили наружу. Рукой она успела зацепиться за фонарный столб и начала кричать. Тогда один из нападавших ударил ее коленом в позвоночник, и женщина потеряла сознание. Бесчувственную, ее погрузили в приспособленный для дыхания багажник синего «Мерседеса-190» и увезли.

Луис Гильермо Перес Монтойя, один из семерых детей Марины, сорока восьми лет, высокопоставленный представитель фирмы «Кодак» в Колумбии, как и большинство, считал это похищение местью за то, что правительство не выполнило соглашение, достигнутое Эрманом Монтойей и Подлежащими Экстрадиции. Не доверяя никому из официальных чиновников, Луис Гильермо решил добиваться освобождения матери самостоятельно – путем прямых переговоров с Пабло Эскобаром.

Без всякой подготовки, ни с кем не советуясь, он через два дня выехал в Медельин, совершенно не представляя, что там будет делать. В аэропорту Луис Гильермо взял такси и попросил водителя отвезти его в город. С реальностью он столкнулся, когда на обочине дороги увидел труп девушки лет пятнадцати, в ярком, цветастом платье. Струйка крови из огнестрельной раны уже засохла на ее сильно накрашенном лице. Не веря своим глазам, он показал пальцем:

– Там… девушка, мертвая.

– Да, – не оборачиваясь, ответил таксист. – Эти куколки развлекаются с друзьями дона Пабло.

Потрясенный Луис Гильермо разговорился, поведав шоферу, зачем приехал, и тот посоветовал, как якобы можно разыскать дочь двоюродной сестры Пабло Эскобара.

– В восемь приходи в церковь за рынком, – посоветовал таксист. – Там будет девушка по имени Росалия.

Девушка действительно ждала его, сидя на скамейке на площади. На вид она была почти девочкой, но поведением и уверенностью в своих словах производила впечатление взрослой, опытной женщины. Она потребовала, чтобы для начала он принес полмиллиона песо наличными, показала отель, где он должен будет остановиться в следующий четверг и ждать телефонного звонка в пятницу в семь утра или в семь вечера.

– Ту, которая тебе позвонит, зовут Пита, – уточнила девушка.

Луис Гильермо напрасно прождал два дня и часть третьего. Поняв, наконец, что его обвели вокруг пальца, он мысленно поблагодарил Питу за то, что она не позвонила и не забрала деньги. Проявляя благоразумие, он четыре года скрывал даже от своей жены плачевные результаты этих поездок, впервые рассказав о них только для этой книги.

Через четыре часа после похищения Марины Монтойя на одной из кривых улочек квартала Лас-Фериас, в западной части Боготы, неизвестный джип и «Рено-18» с двух сторон блокировали автомобиль Франсиско Сантоса, главного редактора «Тьемпо». Обычный на вид красный джип Франсиско на самом деле был бронирован, и нападавшие, знавшие об этом, кроме девятимиллиметровых пистолетов и «узи», запаслись специальной кувалдой для битья стекол. Ничего этого, однако, не понадобилось. Пачо_, неисправимый спорщик, поспешил открыть дверцу, желая объясниться с нападавшими. «Я очень хотел узнать, в чем дело», – рассказывал он потом. Один из похитителей приставил пистолет к его лбу, приказал опустить голову и выйти из машины. Другой открыл переднюю дверь и трижды выстрелил: одна пуля рикошетом отскочила от стекла, а две другие попали в голову шофера, тридцативосьмилетнего Оромансио Ибаньеса. Выстрелов Пачо не слышал. Лишь через несколько дней, восстанавливая в памяти детали нападения, он вспомнил о трех хлопках, похожих на выстрелы из пистолета с глушителем.

Нападение произошло настолько быстро, что, несмотря на будний день и оживленное уличное движение, никто ничего не заметил. Полицейский, обнаружив брошенный автомобиль и труп на окровавленном сиденье, поднял радиотелефон и тут же услышал незнакомый голос с другого конца галактики:

– Слушаю.

– Кто говорит? – спросил полицейский.

– Редакция «Тьемпо».

Через десять минут новость ушла в эфир. На самом деле, к похищению готовились уже четыре месяца, и оно едва не сорвалось из-за непредсказуемых поездок Пачо Сантоса. Пятнадцать лет назад по этой же причине М-19 отказалась от похищения его отца, Эрнандо Сантоса.

На этот раз предусмотрели все до мелочей. На проспекте Бойака, в районе 80-ой улицы похитители попали в автомобильную пробку, объехали ее по тротуарам и затерялись в кривых улочках бедных кварталов. Пачо Сантос сидел между двумя похитителями, на глаза ему надели очки с закрашенными лаком для ногтей стеклами, но по памяти он следил за всеми поворотами автомобиля до тех пор, пока, посигналив, машина не въехала в какой-то гараж. Маршрут и длительность поездки позволили ему приблизительно судить о том, в каком квартале он находится.

Один из похитителей взял его под руку и, как слепого, повел в дальний конец какого-то коридора. Поднявшись на второй этаж, они прошли еще шагов пять, повернули налево и попали в холодную комнату. Тут с него сняли очки. Он оказался в темной спальне с наглухо забитыми окнами и одинокой лампочкой под потолком. Из мебели здесь была только двуспальная кровать, застеленная далеко не свежим бельем, и стол, на котором стояли переносной радиоприемник и телевизор.

Пачо заметил, что торопливость похитителей объясняется не только конспирацией, но еще и тем, что им хотелось успеть к началу трансляции футбольного матча между командами Сантафе и Кальдаса. Чтобы заложник не мешал, они дали ему бутылку водки и оставили наедине с приемником, а сами спустились слушать футбол на первый этаж. За десять минут Пачо выпил полбутылки, но ничего не почувствовал кроме желания тоже послушать трансляцию матча. Фанатичный болельщик Сантафе, он так расстроился из-за ничьей, два – два, что не стал больше пить. Вдобавок, он увидел себя в вечерних теленовостях: показывали архивную запись, где его, одетого во фрак, окружали победительницы конкурса красоты. Из выпуска Пачо узнал о смерти своего шофера.

Когда закончились новости, вошел охранник в маске, заставил Пачо раздеться и надеть серый спортивный костюм, своего рода униформу для всех, кто находился в плену у Подлежащих Экстрадиции. Охранник хотел забрать аспиратор от астмы, лежавший в кармане пиджака, но Пачо убедил его, что для него это вопрос жизни и смерти. Человек в маске объяснил правила заключения: разрешается ходить в туалет по коридору, слушать радио, смотреть телевизор без ограничений, но не слишком громко. Потом он заставил пленника лечь и за лодыжку пристегнул его цепью к кровати. Бросив на пол вдоль кровати матрас, охранник через минуту захрапел, временами посвистывая. Ночь предстояла трудная. В темноте Пачо подумал, что это только первая ночь, что неизвестно, сколько их впереди и чем все это кончится. Он думал о своей жене, Марии Виктории, красивой и умной женщине с сильным характером, которую друзья называли Мариаве и которая родила ему двух сыновей: Бенхамину было двадцать месяцев, а Габриэлю семь лет. Где-то рядом прокричал петух, Пачо удивленно посмотрел на никчемные теперь часы и подумал: «Петух, который поет в десять вечера, должно быть, ненормальный». Пачо был человеком эмоциональным и импульсивным, на его глазах нередко блестели слезы, словом, точная копия своего отца. Когда Андрес Эскаби, муж его сестры Хуаниты, погиб в авиакатастрофе при взрыве бомбы, заложенной Подлежащими Экстрадиции, перед убитыми горем родственниками Пачо произнес фразу, которая тогда всех потрясла: «В декабре одного из нас не будет в живых». Правда, сейчас у него не было предчувствия, что его первая ночь в плену станет последней. Наоборот, его нервы совершенно успокоились, и он верил, что выживет. Прислушавшись к дыханию лежащего рядом охранника, Пачо понял, что тот не спит, и спросил: