Час ведьмовства - Энн Райс

Но даже если не принимать во внимание эту похожую на сонбеседу, если обвинить во всем странную тишину усадьбы и адскую жару, еслидопустить, что имя было подсказано вырезанной на стволе надписью… есть то, чтоневозможно отбросить: ведь он своими глазами отчетливо видел человеческуюфигуру. И никто не заставит его поверить, что этого не было.

Проходили недели, но работа в санатории не смогла заставитьдоктора забыть о том, что произошло. Тогда он попытался описать увиденное,стараясь вспомнить все подробности, не упустить ни одной детали… Темные волосынезнакомца были слегка вьющимися. Глаза большие. Бледная кожа, такая же, как унесчастной Дейрдре. Молодой человек, на вид – не более двадцати пяти.Невыразительное лицо. Доктор вспомнил даже его руки – тоже ничегопримечательного: просто красивые руки. Удивительно, но, несмотря на худобу,мужчина был пропорционально сложен. Необычной казалась лишь его одежда: непокрой костюма, который был достаточно распространенным, а сама текстура ткани,столь же гладкая, как и лицо незнакомца. Казалось, что одежда, тело и лицо былииз одного и того же материала.

Однажды утром доктор проснулся с поразительно четкой мыслью:тот таинственный человек не хотел, чтобы Дейрдре вводили седативные препараты!Он знал об их разрушительном действии. А больная, естественно, была беспомощнаи не могла выступить в свою защиту. Призрак ее оберегал!

«Ну кто, ей-богу, поверит во все это?» – думал доктор. Емузахотелось вернуться в родной дом в штате Мэн и работать в отцовской клинике, ане в этом сыром, чужом городе. Отец сумел бы понять. Впрочем, нет. Его это лишьвстревожило бы.

Доктор попытался было «окунуться с головой в работу». Носанаторий, по правде говоря, был местом скучным. Работа не отнимала многовремени. Старый психиатр поручил ему нескольких новых пациентов, однако ихзаболевания не представляли особого интереса. Тем не менее доктор понимал, чтонеобходимо работать и вести себя как ни в чем не бывало, дабы развеять всеподозрения старика на его счет.

Когда осень сменилась зимой, доктору стала сниться Дейрдре –здоровая, жизнерадостная: вот она стремительно идет по городской улице, и ветерразвевает ее волосы. Всякий раз, просыпаясь после подобного сна, доктор гадал,жива ли еще несчастная женщина. Вполне могло случиться, что она умерла.

Наступила весна. Доктор уже целый год прожил в НовомОрлеане. Ощутив однажды нестерпимую потребность вновь увидеть тот дом, ондоехал в старом такси до Джексон-авеню и оттуда, как всегда прежде, пошелпешком.

Ничего не изменилось: террасы все так же скрывались за пышноцветущими колючими бугенвиллеями, в запущенном саду мелькали маленькиебелокрылые бабочки, сквозь черную металлическую решетку пробивались оранжевыецветки лантаны.

И Дейрдре все так же сидела в кресле-качалке на боковойтеррасе, затянутой ржавой сеткой от насекомых.

Доктор испытал нестерпимую душевную боль. Пожалуй, такогобеспокойства он еще не чувствовал в своей жизни. Хоть кто-нибудь должен как-топомочь этой женщине!

Потом доктор бесцельно бродил по городу и в конце концовочутился на незнакомой грязной и людной улице. На глаза ему попался захудалыйкабачок. Внутри заведения царили приятная прохлада – спасибокондиционерам! – и относительная тишина. Лишь несколько стариков негромкобеседовали за стойкой бара. Доктор взял пиво и отправился в самый дальний уголзала.

То состояние, в котором по-прежнему пребывала ДейрдреМэйфейр, вызывало в его душе мучительную боль. А тайна мужчины-призрака лишьусугубляла терзания. Доктор вспомнил о живущей в Калифорнии дочери Дейрдре.Набраться смелости и позвонить ей? Поговорить как врач с врачом… Но он даже незнает ее имени!

– К тому же у тебя нет права вмешиваться, –шепотом убеждал он себя, с удовольствием потягивая холодное пиво и время отвремени вслух произнося странное имя: – Лэшер…

Что это за имя – Лэшер? Дочь Дейрдре непременно примет егоза сумасшедшего! Доктор сделал еще один большой глоток.

Ему вдруг показалось, что в зале стало чересчур жарко,словно кто-то открыл дверь и впустил раскаленный ветер пустыни. Даже старики,восседавшие за стойкой со своим пивом, заметили это. Доктор видел, как один изних вдруг вытер лицо грязным носовым платком, а потом вернулся к прерванномуспору.

Поднося к губам кружку, доктор увидел прямо перед собой всетого же таинственного человека: тот сидел за столиком у входной двери.

То же восковое лицо. Карие глаза. Та же безупречная одеждаиз необычной ткани, настолько гладкой, что в полумраке кабачка казалось, будтоона слегка светится.

Старики за стойкой продолжали беседовать как ни в чем небывало, а доктор ощутил нарастающий внутри неподдельный ужас, знакомый ему стого вечера в полутемной спальне Дейрдре Мэйфейр.

Мужчина сидел не шелохнувшись и пристально смотрел надоктора. Их разделяло менее двадцати футов. Яркий дневной свет, проникавшийсквозь окно, освещал сбоку его лицо и четко очерчивал линию плеча.

Он здесь! Рот доктора наполнился слюной, к горлу подступилатошнота. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Люди подумают, что он перепил.Одному Богу известно, что случится в следующий момент… Доктор изо всех силстарался удержать в руке кружку. Только не дать панике завладеть им, как этослучилось в спальне Дейрдре!

Но произошло другое: мужчина задрожал, словно изображение наэкране, и исчез прямо на глазах у доктора. По залу пронесся холодный ветер.

Бармен обернулся и схватил грязную салфетку, не давая ейулететь. Где-то громко хлопнула дверь. Казалось, разговор за стойкой сделалсягромче. В висках у доктора застучало.

– Схожу с ума! – прошептал он.

Никакая сила на земле не уговорит его еще раз пройти мимодома Дейрдре Мэйфейр.

Возвращаясь домой вечером следующего дня, доктор сноваувидел странного незнакомца. Это произошло возле кладбища в районеКэнел-бульвара. Мужчина стоял под фонарем, в желтом свете которого фигурасовершенно отчетливо выделялась на фоне белой как мел кладбищенской стены.

Видение было мимолетным, но доктор знал, что не ошибся. Егоохватила непреодолимая дрожь. На какое-то время он словно забыл, как управлятьмашиной, а потом ринулся вперед, нарушая все правила и не думая о последствиях,как будто брюнет гнался за ним. Лишь оказавшись в собственной квартире, докторпочувствовал себя в безопасности.