За кулисами смерти - Евгений Волков

Тренева предложила старшему лейтенанту кресло, сама удобно расположилась на тахте и спросила:

— Вы ведь обходите жильцов по поводу смерти Максима Заварзина, товарищ старший лейтенант?

Поляков кивнул и поинтересовался:

— А вы можете сообщить что-то важное в этой связи?

— Могу сообщить, да, а вот насколько мои сведения окажутся полезны, это уж вам решать.

— Тогда прошу, я весь внимание.

Тренева откашлялась и начала говорить, изредка делая паузы:

— О том, что в башне напротив поселился популярный актер Заварзин, все пенсионерки нашего дома узнали уже на следующий день после его переезда. Сериалы-то смотрим, кое-кто в Музкомедии регулярно бывает, так что Максима вычислили сразу, хотя он всегда старался быстро пройти от своего припаркованного автомобиля до подъезда, осенью и зимой закрывал лицо капюшоном, летом носил черные очки. Скрывался от поклонниц, одним словом, как когда-то, я слышала, Валерий Ободзинский и Вадим Мулерман, были в мою юность такие эстрадные певцы. А в тот вечер, когда он погиб, я сидела у окна на кухне, пила кофе со сливками и слушала виниловые пластинки с песнями советского времени. В начале шестого Заварзин приехал и припарковался на стоянке у башни, потом он скрылся в подъезде. А позднее, часов в шесть наверное, или около того, у того же подъезда остановилось такси белого цвета с черными шашечками и из него вышел пожилой элегантный мужчина, седоволосый, высокий, стройный. Кого-то он мне напомнил, но вот кого — режиссера, композитора, художника? В общем, человека искусства, представителя богемы. Однако в этом модерновом здании приехавший старик, скорее всего, не жил, я его никогда раньше на нашей улице не видела. Значит, выбрался к кому-то в гости.

— И что же было дальше?

— Он расплатился с водителем и вошел в подъезд, вот и все.

— А как он выходил, вы видели?

— Нет, в шесть тридцать по телевизору начиналась передача о Льве Гумилеве по каналу «Культура», так что я перешла в гостиную и стала ее смотреть. А потом, когда уже собиралась ложиться спать, услыхала шум с улицы, это примчались полицейские машины и «скорая» с мигалкой. Я следующим утром хотела сама позвонить участковому и рассказать про этого незнакомца, но потом подумала — а нужно ли, мало ли кто к кому мог прийти погожим вечерком, вот и ко мне племянница с детьми иной раз заглянет. Но раз уж вы сами по квартирам ходите, то решила сообщить.

— Спасибо, Полина Евгеньевна, вы нам очень помогли, — поблагодарил Поляков.

Он попрощался и ушел в очень хорошем настроении. В расследовании наконец появился какой-то след.

Алла Зуева, которой Лобов позвонил на следующий день после общения с Лазаревским и Корниловым, сказала, что сегодня вечером запланировала двухчасовую речную прогулку на теплоходе, и предложила Эдуарду составить ей компанию. Он с радостью согласился и в назначенное время подошел к причалу на набережной. Уже ждавшая его Зуева, очаровательная синеглазая брюнетка с осиной талией, в цветастом летнем платье и в черных лабутенах, приветствовала журналиста словами:

— Смотрела недавно по ящику, как вы брали интервью у начинающих певиц Независимой оперы. Интересные вопросы, занятные ответы, все выглядело профессионально, мне понравилось.

Лобов поблагодарил за комплимент и спросил, когда отходит теплоход.

— Через семь минут, так что нам нужно поторопиться, — ответила артистка.

И вот, взяв билеты, они взбежали по трапу и сели на скамейку у левого борта. Теплоход, полный пассажиров, отошел от причала точно по расписанию, развернулся на сто восемьдесят градусов и двинулся вверх по течению. Быстро темнело небо на востоке, слева сверкала разноцветными огнями нарядная красавица-набережная, на поднимающихся вверх от нее улицах зажигался свет в окнах домов. Справа, на Левобережье, тоже мелькали более тусклые огоньки многочисленных открытых кафе и ресторанов, мотелей, мини-гостиниц.

Эдуард сходил в буфет и вернулся с подносом, на котором стояли два бокала с шампанским и тарелка с двумя бутербродами с красной икрой. Алла улыбнулась кокетливо:

— Ах вы проказник, хотите споить бедную девушку?

Лобов предложил тост за знакомство, они чокнулись и разом выпили холодное пенящееся вино. В радиорубке включили музыку, над палубой поплыли грустные звуки саундтрека из кинофильма «Профессионал», подул с левого берега свежий ветерок, лунная дорожка легла на воду.

«Как эта ночь нежна!» — вспомнилась Лобову строка Китса, давшая название романтическому и трагическому одновременно любовному роману Скотта Фицджеральда. Журналист вздохнул и подумал, что прекрасный южный вечер, выпитое шампанское и присутствие рядом притягательной молодой женщины совершенно не настраивают его на работу, но ничего не поделаешь, нужно переходить к разговору о Заварзине. И тут Зуева опередила Эдуарда, спросив:

— Так это Корнилов посоветовал вам побеседовать со мной о Максе?

— Да, он сказал, что я узнаю много интересного, — подтвердил Лобов.

— Наверное, Рома был уверен, что я начну поливать покойного грязью? Так вот, этого не будет, если вам нужен компромат, вы обратились не по адресу.

Эти слова были произнесены с гневом, Лобов тут же объяснился:

— Нет, что вы, напротив, я хочу узнать о Заварзине как можно больше хорошего, ведь читатели и читательницы нашего журнала любили его.

— Хорошо, будем считать, что я вам поверила, — усмехнулась Алла. — Так вот, для начала уточню — никакой гражданской женой Корнилову я не была. Так, пожили вместе в его холостяцкой съемной квартире неделю-другую и разбежались. Для меня это был легкий и скоротечный служебный романчик, не более того. А что придумал себе Роман — это уже его проблемы.

— Значит, Заварзин у Корнилова вас не отбивал?

— Конечно же нет, мы начали встречаться через полгода после моего расставания с Ромой.

— Простите за нескромный вопрос — это тоже был легкий роман?

Зуева помрачнела, и вдруг на глазах у нее появились слезы, тут же вытертые белоснежным носовым платком.

— Нет, это была любовь, — тихо произнесла она.

Лобов еще раз извинился, но Алла махнула рукой:

— Ничего, спрашивайте, я не собираюсь больше рыдать, то была минутная слабость.

— Каким артистом и каким человеком был Максим Заварзин?

— Артистом — талантливым, вдумчивым, утонченным, а человеком…Человеком он был сложным, ершистым, не способным на компромиссы. И мечтал со временем уйти в режиссуру, актерская профессия казалась ему слишком зависимой от других.

— Как Максиму пришла в голову эта рискованная идея — поставить в провинциальном театре традиционной музыкальной комедии гротескный мюзикл?

— В наш театр обратились в прошлом году двое молодых местных авторов — композитор и поэт. Один написал музыку, другой текст арий к постановке мюзикла «Гамлет». Естественно, Лазаревский отверг их предложение с порога, а вот Макс заинтересовался. Ну и у них с мэтром возник серьезный конфликт. Антон Ильич отлично понимал, что успех Заварзина с этим шоу может привести его в кресло художественного руководителя. Случился провал, как вы знаете, но Максим, насколько я знаю, собирался продолжить борьбу за новации, это грозило Лазаревскому незавидной участью неработающего пенсионера, к которой он совсем не готов. А вот смерть Заварзина поставила жирную точку в их соперничестве. Должна отметить, что с виду интеллигентный и толерантный Антон Ильич может быть жестким и агрессивным, если дело касается его личных интересов. Даже жестоким.