Прикосновение любви - Барбара Картленд

Майка от души поцеловала сестру.

— Ты всегда умеешь утешить меня, Тамара, — сказала она с чувством. — Иногда мне кажется, что я поступила дурно, лишив Рональда столь многого в жизни. Что до меня — в нем я обрела целых два мира — земной и небесный!..

Тамаре всегда казалось, что достаточно одного взгляда на ее сестру и зятя — и любой человек сразу бы понял, что перед ним — счастливейшая на свете пара.

Когда они смотрели друг на друга, их глаза излучали радостный свет, наводивший на мысль о чем-то неземном.

Стоило Рональду отлучиться хотя бы на несколько часов — и Майка уже ждала его, готовая при первом звуке любимого голоса броситься в объятия мужа.

Их уста сливались в страстном поцелуе, таком же горячем, как в первые дни их знакомства. Глядя на эту пару, казалось, что такое бывает только в сказках.

И вот теперь их обоих нет на свете… Тамара понимала, что ее священной обязанностью является забота об осиротевших детях, ее племянниках. Кто же еще, кроме нее, будет их любить и жалеть?..

«Мистер Лоусон, безусловно, прав, — говорила она себе. — Пусть герцог думает, что я — гувернантка. А так как ему наверняка не захочется искать замену, он оставит меня».

В комнату заглянул мистер Лоусон.

— Вот письмо в издательство, — сказал он. — Там все изложено очень кратко и по существу. Я прошу их прислать рукопись в нашу контору. Здесь она будет в безопасности. Если она попадется на глаза кому-нибудь в Гранчестерском замке, боюсь, у вас будут крупные неприятности.

Тамара вернулась к столу. Заметив, как изменилось выражение ее лица, мистер Лоусон примирительно произнес:

— Простите… Я понимаю — для вас это означает напрасно потраченные время и труд, но поверьте — это единственно разумный выход.

Тамара взяла в руки перо, а мистер Лоусон добавил:

— Вы должны написать другую книгу. И кто знает — может быть, в ней вы в радужных красках опишете Гранчестерский замок… и даже его владельца!

— Ах, если бы… — засмеялась Тамара. Она подписала письмо и положила перо обратно в бювар.

— Я постараюсь пережить этот удар, — сказала она. — Но думаю, каждый писатель, написавший книгу, испытывает те же чувства, что и мать, родившая дитя. И поэтому я не могу не печалиться при мысли о своем мертворожденном ребенке…

Хотя это сравнение вызвало непроизвольную улыбку у мистера Лоусона, он попытался скрыть ее и сказал:

— Советую вам, мисс Селинкорт, воздержаться от замечаний такого рода в Гранчестерском замке — они могут шокировать пожилых родственников Рональда.

— Даю слово держать в узде и свой язык, и свое перо, — пообещала Тамара. — А что касается моего следующего романа… Я вначале пришлю его вам, вы вычеркните все места, которые могут сойти за клевету, и лишь потом мы отправим его в издательство.

— Ловлю вас на слове, — улыбнулся мистер Лоусон. — У меня нет ни малейшего желания защищать вас в суде, мисс Селинкорт.

— А у меня — знакомиться с интерьером и обитателями долговой тюрьмы, — весело добавила Тамара.

— Я сегодня же отошлю оба письма — и к вашим издателям, и к герцогу, — деловито сообщил мистер Лоусон, — а послезавтра приеду к вам. Вы ведь будете готовиться к отъезду — возможно, понадобится моя помощь. К тому времени я сделаю необходимые распоряжения относительно вашей поездки.

— Вы очень добры.

Сказав это, Тамара протянула стряпчему обе руки.

— Я уверена, что Рональд и Майка были бы благодарны вам за ту поддержку, что вы оказываете мне и детям.

Мистер Лоусон сердечно пожал руки девушки и сказал:

— Вы вели себя очень храбро, моя дорогая. Жаль. что у меня не было для вас более веселых новостей!.. Но кто знает, может быть, все к лучшему…

— Было бы хорошо детям — вот все, что мне нужно, — заметила Тамара. — Хотя, честно говоря, ничего хорошего от поездки в Гранчестерский замок я не жду.

Возвращаясь домой верхом, Тамара подставила щеки морскому ветру и погрузилась в размышления. Да, если она уедет из Корнуолла, эта красота еще долго будет сниться ей по ночам…

В этом уединенном уголке Англии Тамара поселилась с сестрой и ее семейством после смерти отца. Дикая, первозданная красота Корнуолла покорила сердце девушки, и она никогда не скучала по суетной жизни многолюдного Оксфорда, откуда приехала.

Ей было всего пятнадцать, когда ее отец Конрад Селинкорт умер от сердечного приступа.

Ее мать умерла, и последние несколько лет Тамара ухаживала за ним одна.

Она рано повзрослела. И манерой поведения, и образом мыслей Тамара разительно отличалась от своих сверстниц.

Кроме того, она получила блестящее образование. Будучи дочерью университетского профессора и проживая в Оксфорде, Тамара часто встречалась и разговаривала с мужчинами столь же умными и эрудированными, как ее отец, Мало того — с тех пор как она научилась читать, многочисленные богатые библиотеки Оксфорда стали ее родным домом.

Если Конрад Селинкорт передал дочерям свои блестящие способности, красоту они, несомненно, унаследовали от матери.

Именно благодаря своей необыкновенной внешности, а не только хорошему голосу, Майке удалось добиться успеха в Оперном театре.

Отец же позаботился о том, чтобы его старшая дочь, в то время молодая, никому не известная дебютантка, сразу получила хороший ангажемент. Сумма ее жалованья значительно превосходила ту, на которую могла бы рассчитывать непрофессиональная певица.

Труппа Оперного театра не была обычным жалким и нищим сборищем актеров, кочующим из города в город. Ее финансировал Комитет любителей музыки, члены которого полагали, что наслаждаться искусством должны иметь возможность не только жители Лондона, но и провинции.

Когда труппа давала представление в Оксфорде, одна из ведущих актрис неожиданно заболела, и Майка ее заменила.

Она имела такой успех, что и режиссер, и директор театра единодушно решили, что эта девушка непременно должна стать членом их труппы.

Нелестный отзыв герцога Гранчестерского о Майке был не только в высшей степени оскорбителен — он являлся сущей клеветой. Он назвал ее «вульгарной актрисой с манерами проститутки».

Собственно говоря, все женщины в труппе были образцом добродетели. Да и Комитет любителей музыки, весьма строго следивший за поведением актеров, не потерпел бы никакой распущенности, обычно отличающей театральную среду.

Майка, с успехом выступавшая в Бате, Танбридже и некоторых других более мелких городах, понятия не имела о вольных нравах актерской братии и оставалась такой же чистой и неиспорченной девушкой, как если бы жила под бдительным присмотром пожилой дуэньи.

Когда она не была занята на сцене, она вела уединенную жизнь в доме своего отца в Оксфорде. Именно там Майка познакомилась с лордом Рональдом, который сразу же был ею околдован.