Свидание на пороховой бочке - Елена Логунова

— Похоже, в нашем отчем доме будут гости, — придумал Зяма. — К нам приедет Индия, моя двоюродная сестра из деревни.

— Из индийской деревни? — заинтересовалась Тамара.

— Нет, из отечественной. Ее полностью Индустрия зовут, как прабабушку. — Выдумщик Зяма поворочался, устраиваясь поудобнее. — Это редкое имя появилось в семье Кузнецовых очень давно, еще на заре советской власти, и с тех пор передается через поколение — такая у нас традиция…

— Как красиво! — восхитилась Тамара. — Индустрия… Казимир… А твое имя тоже времен зари советской власти? Должно быть, посвящено борьбе за мир?

Тут Казимиру беспощадно припомнилось, как на заре школьной жизни одноклассники уверенно дробили его редкое имя на две части — «Козий» и «Мир» и какую внутреннюю и внешнюю борьбу это порождало.

Настроение у сказочника тут же испортилось.

— Давай спать, а? — неромантично зевнул он и показательно захрапел, ускользая от неудобных расспросов в царство Морфея.

— Я буду по тебе скучать, — призналась мне Трошкина.

— И-йа! — икнула Сарахова.

Я говорила ей, что роллы с сибасом не стоит запивать шампанским, но Маруся неукротимо жаждала праздника.

— Й-а й-еду, й-еду, й-еду в далеки-йе кра-йа! — в рваном синкопированном ритме с пьяным запотыком распевала она, ворочаясь на переднем сиденье такси, как весенний медведь в берлоге.

В ходе встречи в «Суши Луши» мы с Марусей достигли полного понимания и взаимовыгодного соглашения.

Ушлая Сарахова ухитрилась одновременно получить сразу два заманчивых предложения. Себе она оставила пресс-тур в Грецию, а мне сбагрила командировку в новенький, с иголочки, парк развлечений Русляндия. Тамошнее руководство вознамерилось силами приглашенного эксперта проверить качество работы штатных маркетологов, и Сараховой (то есть в итоге мне) выпал шанс поработать ревизором.

Трошкина же получила от меня неоплачиваемое творческое задание сочинить и представить Броничу страшную сказку о загадочной болезни, уложившей ценного сотрудника Кузнецову в постель на неделю как минимум.

— Ты, конечно, не совсем маркетолог, но и я не очень журналист, так что все по-честному, — своеобразно рассудила аферистка Маруся. — Главное — ты, Инка, тоже блондинка!

И она запела на блатной мотив:

— Инка как блондинка по двору идет!

— Шишки собирает, песенки поет, — проворчала Трошкина.

Откровенно завидуя предстоящим мне и Сараховой приключениям, она бессовестно пыталась отравить нам радость жизни скептическими замечаниями:

— А вы уверены, что никто не заметит подмены? Ведь Кузнецова выше тебя, Сарахова, почти на две головы!

— Так ведь меня в этой самой Русляндии живьем никто не видел! Только на фото в скане паспорта! — широко отмахнулась Маруся, едва не заехав в ухо таксисту.

Машина вильнула, напугав бредущий параллельным курсом трамвай.

— Основные факты моей биографии ты, Инка, и сама знаешь, так что авось не провалишься, — рассудила Сарахова. — Неделю продержишься как-нибудь, я в тебя верю.

— Тогда деньги вперед, — попросила я.

— Не настолько верю, — подумав, вздохнула Маруся. — Чуточку все же сомневаюсь.

— Я бы даже сказала, изрядно колеблешься, — ехидно уточнила завистница Трошкина, намекая на Марусину неустойчивость.

Мне, как самой трезвой (и самой сильной), пришлось сопроводить шатающуюся Сарахову до порога ее квартиры.

А Трошкина ждала моего возвращения в такси и потому не увидела во внутреннем дворе сараховского дома Зямину машину, компрометирующе припаркованную бок о бок с незабываемым красным «Пежо».

Я не стала рассказывать ей об этом, чтобы не спровоцировать очередную вспышку жгучей ревности. Мне было некогда отвлекаться на чужие страсти-мордасти: уже утром я, самозваный ревизор-маркетолог, должна была отправиться по месту назначения — в тематический парк Русляндия. И самым актуальным для меня вопросом был такой: что положить в чемодан?

Модные дамы и пижоны вроде Зямы меня поймут. С разбегу собрать идеальный гардероб на неделю жизни в незнакомом месте — это задачка потруднее той, что досталась примороженному Каю. Сложить из льдинок на полу одно лишь слово «Вечность» — подумаешь! Я густо испещрила все горизонтальные поверхности в своей светлице разноцветными иероглифами разбросанных одежек и, когда глаза мои и мысли окончательно разбежались, обессиленно присела на чемодан.

Слоновий вздох, вырвавшийся из моей груди, остановил в поступательном движении мамулю. Она искала встречи с заплутавшей музой ужастиков, прогуливаясь по коридору в характерной манере деревенского привидения: в долгополой ночнушке из светлого полотна, простоволосой и босиком.

— Дюшенька? О!

Родительница заглянула ко мне и округлила глаза:

— Ты наводишь порядок в шкафу?!

Я хмыкнула. Порядок в моем платяном шкафу бывает лишь дважды за всю его мебельную жизнь: в светлый миг прибытия гардероба из магазина и в скорбный час его ухода на свалку! Только такая фантазерка, как Бася Кузнецова, могла предположить, будто я в глухой полночный час поддамся вирусу аккуратности, к которому у меня стойкий иммунитет с ранних лет. Трошкина в институте, помнится, очень эффектно проиллюстрировала свой доклад на тему «Хаос как понятие и явление» фотографией внутреннего мира моей дамской сумки…

— Нет, мам, я собираюсь в срочную командировку. Уеду уже утром, вернусь через неделю, — лаконично проинформировала я родительницу.

— Да что ты? А куда ты едешь?

Мамуля подхватила с пола кислотно-зеленую маечку, приложила ее к своему сермяжному балахону и повертелась у зеркала.

— В парк Русляндия, — я оценила смелую маечку свежим взглядом со стороны и отняла ее у родительницы. — Пожалуй, это я возьму.

— Да что ты?! — повторила мамуля и потянулась за следующей тряпочкой. — В Русляндию?! В этот чудесный новый парк, который называют нашим ответом Диснейленду?! О!

Она взволновалась:

— А ты знаешь, что там все-все посвящено оте-чественному фольклору? Американская горка называется «Змей Горыныч», башня свободного падения — «Жар-птица», ресторан — «Скатерть-самобранка», отель — «Богатырь», парикмахерская — «Марья Краса — Длинная Коса»…

— А спа-салон для элегантных пожилых дам — «Баба Яга — Костяная Нога», — бархатно хохотнул в прихожей знакомый мужественный голос. — И эпиляцию там делают рубанком!

Обиженная мама надула губы, а я обрадованно позвала:

— Эй, братец козленочек! Заходи, ты-то мне и нужен!

Зямка — великий спец по модным тряпкам — в два счета собрал для меня чемодан, и в семейном гнезде Кузнецовых наконец-то воцарилась такая же сонная тишина, как во всем нашем благословенном городе.