Иероглиф смерти - Антон Грановский

Мария продолжила осмотр.

– Рот жертвы зашит грубой нитью. Шов ровный. Прижизненный. Либо голова жертвы была прочно закреплена, либо рот ей зашивали, пока она была без сознания.

– Что такого могла сказать женщина, чтобы понадобилось зашивать ей рот? – пробасил Волохов.

Он стоял рядом с Машей, сунув руки в карманы брюк и дымя сигаретой, небрежно воткнутой в уголок твердых губ. Мария не ответила. Она аккуратно осмотрела, а затем ощупала руки жертвы.

– На правом запястье – следы от звериных клыков, – снова заговорила Маша. – Сухожилие перекушено.

Мария осторожно ощупала сперва левую, а потом правую ногу. Затем приподняла правую брючину и внимательно осмотрела щиколотку и голень. На голой коже Мария обнаружила свежие поперечные шрамы – один сразу под коленом, второй у ступни. Мария осторожно потрогала ногу между этими шрамами кончиками пальцев. Ткани легко продавились, не встретив сопротивления, которое должна была оказать кость.

– Убийца вырезал жертве часть левой большеберцовой кости, – снова заговорила Маша.

– Вырезал ей кость? – удивился Волохов.

– Да. А потом зашил кожу. Я не специалист, но, на мой взгляд, операцию он произвел вполне профессионально, и было это… примерно два дня назад.

– Значит, девчонка в тот момент была еще жива?

– Да.

Волохов смачно выругался.

Мария внезапно почувствовала, что ее мутит, и закрыла глаза. Пару раз глубоко вдохнула и выдохнула. Снова открыла глаза. Скориков наклонился сделать крупную фотографию лица погибшей.

– Жалко девчонку, – сказал Волохов. – Молодая совсем. И зачем этому гаду понадобилась ее кость?

– Ты меня об этом спрашиваешь?

– А кого? – усмехнулся Волохов. – Ты же у нас гений криминалистики. И интуиция у тебя, как у экстрасенса.

Маша пожала плечами. Поднялась на ноги и машинально отряхнула плащ.

– Нужно поискать на земле отпечатки шин, – сказала она. – Возможно, убийца съехал с дороги, чтобы не тащить тело девушки от самого бордюра.

– Я распоряжусь.

Волохов отошел к следственной бригаде.

Мария перевела дух и снова осмотрела место преступления.

– У нее что-то есть в руке! – воскликнул Паша Скориков, присаживаясь рядом с телом. – Вот здесь!

Мария посмотрела на правую кисть убитой девушки. Паша Скориков осторожно разжал пальцы жертвы.

– Похоже на человеческие волосы, – сказал он. – Рыжие волосы. Отлично!

Не скрывая радости, криминалист потянулся за своим чемоданчиком, который стоял в шаге от тела девушки.

Пока он, пользуясь пинцетом, упаковывал волоски в пластиковый пакетик, Маша закурила коричневую сигарету с ароматом вишни. У нее неприятно заныло под ложечкой. Было совершенно очевидно, что это не простое убийство. Зашитый рот, извлеченная кость… Все это было похоже на ритуал.

У Маши снова заныло плечо. Словно обратное эхо грядущих бед и неприятностей.

Она отошла от тела и достала из сумочки мобильник. Нашла в недавних контактах номер дилера и клацнула по кнопке связи.

– Мария Александровна… – Голос у дилера был уже не такой приветливый. – Где вы пропадаете?

– Я работаю.

– Я тоже. Товар уже у меня. Вы намерены его выкупить?

– Да. Но теперь только вечером.

– Хорошо. Но цена будет той, о которой мы договаривались. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы раздобыть лекарство за сорок минут.

– Хорошо.

– Тогда до вечера, и жду вашего звонка.

Мария убрала телефон в сумочку. Подошел Стас Данилов.

– Матери у девушки нет, а номер телефона отца сейчас пришлют.

– Хорошо. Передашь его мне.

Стас внимательно посмотрел на Машу.

– Сама к нему поедешь? – спросил он.

– Да.

– Это не обязательно, Марусь. Я могу съездить.

Мария качнула головой:

– Нет. От тебя больше проку будет здесь. «Оттопчите» с Толей всю прилегающую местность и опросите всех пасущихся там бомжей. Место тут пустынное, но, возможно, кто-то все же ошивался поблизости.

– Сделаем, Маша.

Возле бордюра остановилась красная «девятка». Дверца открылась, и из салона выбрался судмедэксперт Лаврененков. Высокий и тощий, как мумия, в длинном, просторном пальто цвета мокрого асфальта. На носу и щеках у долговязого судмедэксперта цвели розы от слишком частых возлияний.

Завидев Любимову, Лаврененков воскликнул хриплым, пропитым голосом:

– А, Машенька! Ты что, уже уезжаешь?

– Да, Семен Иванович. Вы слишком долго добирались.

Эксперт развел руками:

– Пробки. Что там у нас? Интересный случай?

– Вам понравится.

– О! Я весь в предвкушении!

– После осмотра расскажете все Волохову и Данилову, они мне передадут.

– Хорошо, Машенька. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, Семен Иванович. А вы?

– Я, Машенька, давно ничего не чувствую. Но спасибо, что поинтересовалась.

Судмедэксперт подмигнул Маше и зашагал дальше. Любимова тоже было двинулась к машине, но ее остановил следователь Пожидаев, человек с таким же помятым лицом, как и его пальто. Разве что пальто было помоложе и выглядело приличнее и дороже, чем лицо.

– Мария Александровна, не перемудри, – сказал Пожидаев усталым голосом. – Разрабатывай версии попроще. Чем проще, тем оно, знаешь, ближе к истине.

– Юрий Михайлович, вы меня учите работать?

– Упаси боже. Просто советую тебе как старший товарищ. Ты, кстати, как себя чувствуешь?

– Нормально чувствую. Что вы все ко мне пристаете с этим вопросом? – внезапно вспылила Мария.

– Ну-ну-ну, не горячись. Просто мы волнуемся за тебя.

– За себя волнуйтесь.

Маша повернулась и зашагала к машине.

К следователю подошел Толя Волохов. Пожидаев покосился на него и глубокомысленно изрек:

– Плохо ей еще.

– Да уж, – пробасил, дымя сигаретой, Волохов. – Нехорошо.

– Она вроде к психологу ходит?

– Может, и ходит. Да только нас с вами это не касается.

Следователь приподнял брови.

– Чего?

Волохов добродушно осклабился:

– Врачебная тайна, Юрий Михайлович. Знаете, поди, что это такое?

Пожидаев несколько секунд молчал, оценивающе глядя на верзилу-оперативника, потом отвел взгляд и пробубнил: