Глобальные элиты в схватке с Россией - Александр Проханов

Механизмы такой монополизации даже изначально были весьма многочисленными, изощренными и системными. В данной связи достаточно упомянуть о том, что всем хорошо известный и ставший символом «глобального человечества» интернет, изменивший все коммуникативные системы, создавался по заказу Пентагона и до сих пор имеет «закрытый» сверхскоростной сегмент, который может использоваться исключительно военно-политическими структурами США – в то время как «открытый» сегмент интернета во многом находится под непрерывным мониторингом их серверов, именуемых в просторечии «ботами ЦРУ».

То же самое касается новейших трактовок так называемого «авторского права» (включая «международное авторское право») способствующих монополизации и отчуждению определенных категорий идеального продукта с установлением монопольно высоких цен на них (например, программное обеспечение, аудио – и видеопродукция и т. д.).

«Бегство от кризиса», занявшее весь «короткий» XX век (1914–1991), «век войн и революций», после уничтожения Советского Союза как альтернативного «коллективному Западу» общецивилизационного проекта, стало «бегством к кризису». «Первая волна» этого кризиса прошла уже в 1997–1998 году по «периферийным рынкам» Юго-Восточной Азии и России. В 2001 году под прикрытием «теракта и сентября» состоялся фактический государственный переворот в США, а еще через семь лет, в ночь с 14 на 15 сентября 2008 года, произошло банкротство банка Lehman Brothers, после которого началась «вторая волна» финансово-экономического кризиса, затронувшая уже все сегменты мировой экономики.

Заявленный в 1991 году Фрэнсисом Фукуямой «конец истории» в рамках глобального торжества «либерального» проекта «коллективного Запада» (отражавший его «сделку с дьяволом», описанную в «Фаусте» Гёте: «Остановись, мгновенье!») стал обретать неожиданные и весьма угрожающие черты.

До того о различных аспектах глобального кризиса человеческой цивилизации: демографическом, энергетическом, экологическом, продовольственном и т. п., – специалисты могли рассуждать десятилетиями без всякой реакции, или же с весьма избирательной, селективной реакцией (например, печально известная история «озоновых дыр», устранившая дешевые «фреоновые» технологии охлаждения) со стороны так называемого «общественного мнения».

Все вместе и вдруг почувствовали глобальность этого кризиса только после того, как их ударили по карману: долларом, евро, рублем, фунтом стерлингов, иеной или юанем – неважно. И если до того неудачи «либерально-рыночных реформ» в тех или иных «развивающихся» странах можно было списывать на те или иные их внутренние несовершенства, не позволяющие воспроизвести либо даже приблизиться к идеалу, воплощенному «коллективным Западом» во главе с США, то после 2008 года стало ясно, что данный идеал принципиально недостижим, что «развитые страны» «первого мира» могут оставаться «сияющим градом на холме» только за счет сверхэксплуатации «развивающихся стран», которым в перспективе уготована участь failed states, а их населению – «недочеловеков», обслуживающих своей жизнью и смертью процветание пресловутого «золотого миллиарда». Более того, под вопрос было поставлено и само «процветание» в рамках действующей глобальной «либерально-монетаристской» финансово-экономической модели, основанной на неограниченном использовании доллара США в качестве средства международных расчётов.

Что, в свою очередь, привело к экспоненциальному росту выраженных в долларовом эквиваленте финансовых инструментов. В 1994 г. мировой валовый продукт составлял, согласно оценкам известного экономиста Ангуса Мэддисона (Angus Maddison), всего и трлн. долл., а мировая денежная масса (агрегат L) – около 70 трлн. долл. В 2005 г. МВП достиг примерно 30 трлн. долл., а совокупная долларовая масса – уже 450 трлн. долл. Т. е. только за период 1994–2005 гг. на каждый доллар стоимости реально произведенного товара или услуг было напечатано 19 «бумажных» долларов. По итогам «предкризисного» 2007 года Банк международных расчетов (BIS) давал цифры соответственно 32 трлн. долл. МВП и 530 трлн. долл. L.

«Кризисная волна» 2008–2009 гг. привела к незначительной коррекции данного дисбаланса, однако начатая ФРС и другими эмиссионными центрами политика «количественного смягчения» привела к тому, что по итогам 2014 г. МВП (по паритету покупательной способности) оценивается уже в 108–109 трлн. долл., а агрегат L – в заоблачные 3,5–4 квадриллиона(!) долларов.

Каким же образом удалось в объективно ограниченный объём мировой экономики «закачать» такую гигантскую денежную массу?

В самой простой для понимания форме ответить на этот вопрос можно следующим образом. Начиная с 1971 года, когда была де-факто отменена привязка доллара США к золотому эквиваленту, мировая финансово-экономическая система начала жить в долг у собственного будущего, с помощью фьючерсов и других «дериватов» активно монетизируя будущие активы: неполученную прибыль, недобытую нефть, непостроенные дома, несобранные автомобили и так далее, – вплоть до несостоявшихся природных катастроф и прочих страховых случаев.

Если лозунг классической рыночной экономики в целом звучал как Time is money! («Время – деньги!»), то лозунг так называемой глобализации должен звучать как Future is money! («Будущее – деньги!»). Но сегодня этот «резерв будущего» выбран практически до «горизонта событий», который по определению не может превышать 20–25 лет, то есть времени максимальной социальной активности одного поколения. В бизнесе давно существует показатель «капитализация/прибыль» (Р/Е), нормальные значения которого, в зависимости от качества актива, определяются в диапазоне от 5 до 10. В настоящее время в целом по миру данный показатель превышает 16, на фондовом рынке США он равен 19,6, а по ряду некоторых «венчурных» акций уходит за 1000. В результате можно сказать, что лишь 1 из 20–25 номинальных долларов обеспечен реальными активами, и эта «вавилонская башня» не может не рухнуть под собственной тяжестью уже в самое ближайшее время.

Причем грядущая катастрофа будет носить не просто социально-экономический и военно-политический характер, как это было, например, после кризисов конца XIX – начала XX столетий, или после Великой Депрессии 30-х годов. Для характеристики нынешнего глобального кризиса многие эксперты используют термины «суперпозиция кризисов» или «кризис-матрешка» (Андрей Фурсов). По сути, речь идёт о необходимости смены всего способа бытия, с которым человечество в своей истории сталкивалось всего лишь однажды и очень давно – 10–9 тысяч лет назад, в ходе пресловутой «неолитической революции», когда произошел сначала «точечный», а затем и почти повсеместный переход от охоты и собирательства к земледелию и животноводству.

Поскольку основная часть денежной массы уже обслуживает будущие сделки, то феномен денег приобретает – или, вернее, высвобождает из материальных и энергетических оболочек – свою внутреннюю информационную природу: поскольку будущее для нас реально ровно настолько, насколько реальна информация о нем. А информация – это идеальный продукт, продукт идеального производства. О существовании такого особого идеального (духовного) производства, кажется, впервые было упомянуто еще в 1848 году, в «Манифесте Коммунистической партии» Карла Маркса и Фридриха Энгельса: «На смену старой местной и национальной замкнутости и существованию за счет продуктов собственного производства приходит всесторонняя связь и всесторонняя зависимость наций друг от друга. Это в равной мере относится как к материальному, так и к духовному производству».