Ангелотворец - Камилла Лэкберг

— Для тебя это было особое дело? — спросил он старшего товарища.

— Да. Я бы отдал все на свете, только бы узнать, что случилась в ту Пасху.

— И не ты один, — добавила Анника.

— А теперь Эбба вернулась, — задумчиво протянул Йоста, поглаживая себя по подбородку. — И кто-то пытался поджечь дом…

— Не только дом, — заметил Патрик. — Преступник наверняка знал, что Эбба и ее муж спят внутри, в спальне… Это чудо, что Мортен вовремя проснулся и успел потушить пламя.

— Да, все это вызывает определенные подозрения, — согласился Мартин и чуть не подпрыгнул, когда Флюгаре ударил кулаком по столу.

— Это не случайное совпадение!

Коллеги недоуменно уставились на него. Повисла пауза.

— Может, стоит поднять это старое дело? — предложил Хедстрём. — Так, на всякий случай.

— Я знаю, где оно, — вызвался Йоста; на его похожем на собачью морду лице был написан энтузиазм. — Я к нему часто возвращаюсь.

— Хорошо. Давайте все почитаем, — не стал спорить Молин. — Может, свежий взгляд прольет свет на дела прошлого. А ты можешь собрать доступную информацию об Эббе, Анника?

— Конечно, — ответила женщина и начала убирать со стола.

— Надо бы взглянуть и на экономическую ситуацию в их семье и узнать, был ли дом застрахован, — осторожно произнес Мартин, покосившись на Йосту.

— Думаешь, они сами его подожгли? Что за глупости! Они же все это время находились в доме, и муж Эббы сам потушил огонь.

— Ну, это только теория. Может, они подожгли, а потом передумали. Я сам этим займусь.

Йоста открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл и вышел из кухни.

Патрик поднялся.

— Думаю, у Эрики тоже есть какая-то информация…

— У Эрики? Почему? — удивился Молин.

— Она давно интересовалась этим делом. Все во Фьельбаке знают эту историю, а учитывая профессию Эрики и ее интересы, неудивительно, что и она начала собирать по ней информацию.

— Спроси ее тогда. Все может пригодиться.

Хедстрём кивнул, но некоторые сомнения у него остались. Он прекрасно знал, что будет, позволь он жене сунуть нос в расследование.

— Я с ней поговорю, — пообещал он, надеясь, что ему не придется в этом раскаиваться.

Дрожащей рукой Перси фон Барн наполнил два бокала своим лучшим коньяком и протянул один супруге.

— Не понимаю, чем они думают? — Пюттан в два глотка осушила свой бокал.

— Дедушка в могиле перевернулся бы, — поддержал ее муж.

— Ты должен что-то сделать, милый, — взмолилась она, протягивая бокал за добавкой.

Перси, не колеблясь, подлил в него коньяка. Конечно, время было послеобеденное, но ведь в какой-нибудь стране мира уже стукнуло пять. Такой день, как этот, требовал спиртного.

— Я? А я что могу? — пискнул он. Рука дрогнула, и коньяк полился мимо бокала. Пюттан отдернула руку.

— Дурак, что ты творишь?

— Прости, прости.

Фон Барн упал в одно из больших старых кресел в библиотеке. По звуку рвущейся ткани он понял, что обивка лопнула.

— Вот черт!

Вскочив, аристократ в ярости начал пинать кресло. Все вокруг него рушится! Замок рушится, от наследства ничего уже не осталось, а теперь эти козлы из налоговой требуют, чтобы он выложил огромную сумму денег, которой у него не было.

— Успокойся! — Пюттан вытерла руку салфеткой. — Что-нибудь придумаем. Но я не понимаю, как деньги могли кончиться.

Перси повернулся к жене. Для него не было секретом, как сильно ее пугает эта мысль, но ничего, кроме презрения, в нем это не вызывало.

— Как могли кончиться деньги?! — завопил он. — Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, сколько тратишь в месяц? Ты что, не понимаешь, сколько все это стоит — поездки, ужины, шмотки, сумки, туфли, украшения и что ты там еще покупаешь?

Это было не в привычках графа фон Варна — устраивать скандалы. Пюттан отстранилась и уставилась на него во все глаза. Он достаточно хорошо знал жену, чтобы прочитать ее мысли. Сейчас она взвешивает альтернативы — пойти в атаку или лучше попробовать его умаслить. И когда выражение ее лица смягчилось, сразу стало понятно, что она выбрала.

— Дорогой, неужели мы будем ссориться из-за такой мелочи, как деньги? — пропела Пюттан, поправляя ему галстук и заправляя рубашку в ремень. — Вот так. Теперь ты снова выглядишь как денди.

Она прижалась к нему, и Перси почувствовал, что сдается. На ней было платье от Гуччи, перед которым ему всегда было сложно устоять.

— Сделаем так, — решила графиня. — Ты позвонишь ревизору и поднимешь бухгалтерские книги. Может, ситуацию можно исправить. В любом случае разговор с ним тебя успокоит.

— Мне нужно поговорить с Себастианом, — пробормотал фон Барн.

— Себастиан? — Пюттан скорчила гримаску отвращения и подняла глаза на мужа. — Ты же знаешь, мне не нравится, что ты с ним общаешься. Мне тогда приходится общаться с его ужасной женой. У этих людей нет класса. Денег у них куры не клюют, но все равно ведут они себя как крестьяне. Я слышала, что отдел по борьбе с экономическими преступлениями давно уже копает под него. Это только вопрос времени, когда он окажется за решеткой, и лучше иметь с ним как можно меньше общего.

— Деньги не пахнут, — возразил Перси.

Он и так знал, что скажет ревизор. Что денег нет. А чтобы выбраться из долговой ямы и спасти усадьбу Фюгельста, ему нужны деньги. Много денег. И его единственной надеждой был Себастиан Монссон.

Их отвезли в больницу в Уддевалу, но там выяснилось, что с ними все в порядке. Дыма в легких не обнаружили. Первый шок прошел. У Эббы было ощущение, что она очнулась от кошмарного сна.

Она поймала себя на том, что сидит, уставившись в темноту, и зажгла лампу. Летом тьма подкрадывалась незаметно, и Эбба не сразу замечала, что пора зажечь свет. Подвеска с ангелом сдвинулась вбок, и женщина вернула ее на место. Мортен не понимал, почему она делала украшения вручную, вместо того чтобы заказать их в Таиланде или в Китае, особенно сейчас, когда так все так дешево можно купить по Интернету. Но тогда ее работа не имела бы никакого смысла. Ей нравилось все делать своими руками, вкладывать свою любовь в каждое ожерелье, оставленное себе или отправляемое по почте заказчикам. В ангелов она, помимо любви, вкладывала и свое горе. К тому же ювелирная работа наполняла ее умиротворением. Ведь она приступала к ней после того, как целый день красила, пилила, строгала… За этой работой ее мышцы расслаблялись, а дыхание успокаивалось.

— Я все запер, — сказал Мортен, и Эбба подпрыгнула на стуле. Она не слышала, как он пришел, ее напугало его неожиданное появление.

— Черт! — выругалась она, выронив начатую подвеску.