Секретный дневник русского олигарха - Саша Нерозина

Хотя это и было уже в последние денёчки существования Советского Союза, туристические группы непременно продолжали сопровождать так называемые идеологические кураторы, на самом деле бывшие сотрудниками КГБ, приставленными следить за моральным обликом советских туристов. «Железный занавес» только-только начинал приподниматься, всё самое революционное для страны было ещё впереди, а пока нас, как стадо дрессированных баранов, водили по улицам Парижа.

В последний вечер в Париже, перед тем как отправиться в Лиссабон следующим утром, мои родители ушли на романтический ужин в маленький ресторанчик на улице Риволи, проходящей параллельно Сене. Меня же подбросили на попечение одному из кураторов нашей группы – Наталии, которая «стучала наверх», выражаясь словами моих родителей, которые именно так охарактеризовали её сферу деятельности. Наталии не было и тридцати; маленькая миниатюрная брюнетка с большущими глазами, она была хороша собой и к тому же была интересным собеседником.

Засев в её одноместном гостиничном номере, декорированном в бежевых тонах и с мебелью тёмно-зелёного цвета, мы поначалу посмотрели какой-то концерт французской эстрады по телевизору, а потом решили поиграть в карты в дурака. Как и большинству подростков в период взросления, приходящийся на пору полового созревания, когда не только прыщики на лице, но и мозги слегка набекрень, мне казалось, что я всё знаю, что я всех умнее, а мои задиристость и где-то даже нигилизм были этому подтверждением. Сейчас я конечно понимаю, что именно на этом Наталия тогда и сыграла.

Во время нудной игры в карты наша беседа вдруг затронула одного из мужчин в нашей группе – Николая Ивановича. Плавно и как будто непроизвольно Наталия начала делиться своими наблюдениями об этом человеке, которого она описывала с мельчайшими подробностями, при этом незаметно вовлекая меня в разговор. А уже через минуту я, нетерпеливо перебивая её, взахлёб рассказывала про свои собственные наблюдения о нём, которые, как ни странно, оказались довольно подробными, притом что я на этого Николая Ивановича не обращала никакого внимания. Наталия пояснила мне, что эта способность человеческого мозга схватывать и запоминать всё увиденное и услышанное присутствует у всех нас в большей или меньшей степени, просто в быту мы не задумываемся об этом, поскольку этой информации нет применения. Если же хорошо покопаться в памяти, то можно много чего вспомнить. А когда наблюдательность становится намеренной и целенаправленной, а память специфически натренированной, человек превращается чуть ли не в киборга. На самом деле большинство людей не используют свой потенциал даже на четверть.

Я слушала Наталию с открытым ртом. Всё, что она рассказывала про способности человеческого ума, было чрезвычайно интересным для меня. Наталия явно была очень образованной и начитанной, и всё же мне не давала покоя мысль о том, что за этим всем кроется что-то ещё. И вот тогда я решилась задать Наталии вопрос, ответ на который мне страшно хотелось знать:

– Наталия, а это правда, что вы работаете на КГБ?

К моему удивлению, Наталия ответила сразу и без колебаний.

– Правда, – сказала она и улыбнулась.

Даже в том своём юном возрасте мне было хорошо известно, что на тему КГБ лучше вовсе не говорить с посторонними. Я выросла в то время, когда политика и строй нашего советского общества если и обсуждались, то только шёпотом и на кухне с самыми близкими людьми.

Мои родители были типичными шестидесятниками; их молодость пришлась на времена так называемой «оттепели», когда самопоиск и самовыражение уже не карались смертной казнью или ссылкой. С раннего детства я проводила много времени в обществе интереснейших людей. Никогда не забуду бородатых интеллектуалов и просто ярких, светлых и умных мужчин и женщин, коротавших долгие вечера за нашим небольшим, но очень вместительным кухонным столом. Горячие дебаты, в которых обсуждались политика, наука, авангардное искусство, внезапно сменялись игрой на гитаре, песнями, чтением поэзии и прозы. А ещё смех. Его было очень много. Шутки, анекдоты и чистой воды хулиганство присутствовали всегда и неизменно. И, конечно же, излюбленные анекдоты на тему руководства коммунистической партии и КГБ. Но я знала, что все эти разговоры и шутки не выходили за пределы дома; такие уж были времена.

– А ты смелая девчонка, – сказала Наталия. – Не побоялась, спросила прямо в лоб.

– Значит, вы следите за всеми нами? Интересно, с какой целью?

Я пошла, что называется, ва-банк. Почему-то Наталия не внушала мне ни страха, ни беспокойства, что тоже было ею стратегически запланировано, о чём я догадалась опять-таки только со временем.

– Следим? Ну, это не совсем верная формулировка. Просто наблюдаем за тем, чтобы не происходило никаких неприятных казусов. Многие находятся за рубежом первый раз и могут какие-нибудь глупости натворить, а имидж советского человека нам всем нужно беречь.

Я уже тогда знала, что это была только часть того, чем занималась Наталия во время этих заграничных поездок. Её главной целью было выявление потенциальных так называемых перебежчиков, которые могли податься на Запад.

– Наблюдение, слежка – по-моему, это одно и то же, – сказала я со всезнающим видом.

– Одного наблюдения в любом случае недостаточно, – продолжила Наталия, не обращая внимания на мой комментарий. – Информацию о любом человеке ещё нужно проанализировать, с тем чтобы сделать соответствующие выводы. Для меня – это самая интересная часть моей работы, когда необходимо поднапрячь серое вещество.

– Ну, и что это даёт?

– Это даёт мне знание, что в свою очередь является величайшей силой. Ну вот, например, я про тебя многое знаю, а следовательно, если мне понадобится, я могу использовать это в своих интересах.

– Ну и что же вы про меня знаете?

– Хорошо, описывать твой характер я не стану, а расскажу тебе всякие разные детали о тебе. Ты играешь на музыкальных инструментах; спишь обычно на левом боку; ты – папина дочка; друзья твои в своём большинстве – мальчишки; ты недовольна своим носом и коленками; обожаешь животных; ты – правша, но пытаешься овладеть так же хорошо и левой рукой; ты подкладываешь вату в свой бюстгальтер для зрительного увеличения груди; ты – любительница звонить незнакомцам; ну что, стоит продолжать или достаточно? – Наталия звонко засмеялась.

В моём понимании весь вид Наталии, её женственные манеры, тонкий голос, весёлый смех и лёгкая позитивная аура никак не сочетались со стереотипным имиджем работников КГБ. Я представляла их сухими, жёсткими и почему-то весьма непривлекательными физически. Наталия была абсолютной противоположностью этому образу и потому казалась мне очень симпатичной.

– А откуда вы знаете, что я люблю спать на левом боку? – спросила я, посмотрев на Наталию с вызовом.

– Это самое лёгкое, Сашенька. За последние пять дней, что мы провели вместе, я видела тебя по утрам за завтраком, и каждый раз на твоей левой щеке я замечала следы от подушки. – Она улыбнулась по-доброму.

– А трудно наблюдать других, оставаясь незамеченной?