Капитан - Андрей Алексеевич Панченко

немного и остаток сезона мы будим снова бить китов, и возможно даже успеем закрыть план, который уже никто не рассчитывал наверстать. Скорей бы в море, на берегу мне уже было невыносимо и муторно.

— Жохов! Поступил приказ переоборудовать твой «Шторм» под минный тральщик! Он мобилизован в состав флота. Извини Витя, так получилось, твой буксир как раз стоит на стапели, и уже почти полностью отремонтирован. Заменим гарпунную пушку на настоящую, поставим зенитный пулемёт и почти готово. Лебёдка у тебя на корме стоит, она вполне сгодиться как тральная, сделаем только тральные клюзы, довооружим тралами и готово. Как видишь, именно твой «Шторм» быстрее всего переделать, а нам надо дать флоту десять тральщиков в течении месяца, так что без обид! — взгляд начальника треста твердый, а объясняет он мне всю ситуацию как маленькому ребёнку.

Весть о том, что у меня забирают китобойца, застала меня врасплох и выбила из колеи. Я стоял в кабинете начальника треста, глотая ртом воздух и не зная, как же мне выразить своё возмущение. На глаза навернулись слёзы — они посмели забрать у меня мой «Шторм»! Да какой с него тральщик?! Они же его повредят, поцарапают и утопят! Кто о нём позаботиться?!

— А я? А мы? — только и смог я выдавить из себя, когда первые эмоции слегка схлынули.

— После переделки «Шторма», отгоните его военным, а потом пока побудите в резерве флотилии. Да не переживай ты так Виктор! Найду я тебе нового китобойца, ты же у нас лучший гарпунёр, не всё тебе вдоль берега ползать, пора снова в открытое море! А пока, до передачи буксира, будешь контролировать его ремонт вместе с военной комиссией, они просили перегоночную команду как раз из старого экипажа. Расскажешь им про «Шторм», все моменты покажи обязательно, чего от него ждать и какие сюрпризы он может выкинуть. В общем всё! А я тебе новый мостик, да по шире и повыше подберу. Обещаю! Иди!

Я стоял возле стапеля и смотрел на свой «Шторм», который за две недели после памятного разговора преобразился, хотя внешне почти ничего и не поменялось. Так же на носу стоит пушка, только теперь это морское орудие 34-К, калибра семьдесят шесть миллиметров, на надстройке установлен зенитный крупнокалиберный пулемёт ДШК, с марса снята «бочка», и он стал заметно ниже, между двумя мачтами натянута новая антенна более мощной рации, в корме появились два клюза, соответственно с права и слева, для запуска трала, там же в кормовом люке лежат два минных трала разных типов, а на палубе две короткие дорожки рельсов для якорных мин, а в остальном «Шторм» тот же, даже перекрашивать его не пришлось. Только вот надпись на надстройке и борту исчезла, да и не китобоец больше мой «Шторм» — это теперь, рейдовый тральщик у которого даже названия нет, имя ему заменяет номер Т-66.

У меня забрали корабль… Я теперь капитан без судна и вряд ли до окончания войны взойду на капитанский мостик. Ну не будет у нас новых китобойцев четыре года, я это точно знаю! В крайнем случае в помощники запихают, и это после двух лет воли, когда я сам себе на китобойце был хозяин! Первый после бога! К такому повороту судьбы я не был готов.

Глава 4

Сопровождал нас мичман. Мужик лет за сорок выглядил нарядно. Чёрная форма, отутюженные брюки, на левом рукаве остриём вниз золотой шеврон на котором три лычки, каждая означает пять лет сверхсрочной службы, чуть выше на рукавах знаки различия, в виде четырех полосок узкого золотистого галуна под суконной звездой красного цвета, на левом же рукаве красный знак специальности, в виде двух перекрещённых пушек и молнии, которые выдают в нем специалиста артиллерийских средств, на груди знак «Отличник ВМФ». Мичман отвечает за всё что стреляет и взрывается на нашем тральщике, нам, простым китобоям-раздолбаям, пулемёт с пушкой не доверили…

Взгляд у кадрового вояки заносчивый, с этаким снисходительным прищуром смотрит на нас военный. Ну так они же белая кость, а мы гражданские, чего с нас взять то? За нами пригляд нужен, а ну как случайно в носу ковыряться будем и палец застрянет? Или не дай бог компа́с, ко́мпасом назовём!

— Слышь, товарищ моряк, не подходи к пушке! Запрещено! — сделав строгое лицо, мичман преградил путь моему боцману, когда он пошёл на бак, чтобы отдать швартовый. Этот гусь только поднялся на судно, а то что мы уже несколько дней об эту пушку бычки тушим, раньше никого не волновало! Мой боцман застыл с удивленным лицом и нерешительно обернулся ко мне, не зная, как себя вести. Так-то конечно у него язык без костей, и он любого за пояс заткнёт как в словесной перепалке, так и на кулаках, но сейчас я на судне, лишнего он себе позволить не может, и он не знает, как ему реагировать.

— Мичман, отдать швартовый! — командую я, пристально глядя на военного моряка.

— Я не в вашей команде! И вы не имеете право мною командовать! — возмущается флотский «сундук» — я тут только для сопровождения артиллерии!

— Ну раз не в команде, прошу не мешать экипажу выполнять свою работу! Если мы не отдадим швартовый, то и сегодня от пристани не отчалим! Боцман, отдай швартовый, а вы товарищ мичман поднимайтесь на мостик, поговорим.

— У меня приказ не допускать к вооружению тральщика посторонних! — решил быкануть военный.

— Ты там весь рейс стоять будешь? Ну а ничего, что на МОЁМ мостике твой пулемёт стоит?! Или мне с рулевым на него не подниматься?! — разозлившись повышаю я голос. Не успел этот индюк на «Шторме» появится, как уже создаёт проблемы! — либо вы товарищ мичман сейчас же прекращаете саботировать выполнение моих приказов, или вся команда сойдёт прямо сейчас на берег и тральщик вы будете перегонять сами!

— Я доложу по команде о том, что вы игнорируете мои распоряжения! — красного от возмущения мичмана несёт как цветок по волнам.

— Доложи, обязательно доложи, не забудь только. А сейчас брысь с бака! Боцман! Выполняйте мою команду!

Нехорошо усмехнувшись и картинно сплюнув за борт, мой старший палубный матрос двинулся на мичмана, который растеряно стоял, заслонив собой зачехлённую сорокапятку. Не останавливаясь, бывший урка «нечаянно» двинул плечом препятствие и мичмана развернуло аж на сто восемьдесят градусов. Грязно выругавшись, военный повернулся к обидчику и тут же застыл, на палубе уже стояло три матроса, готовых поддержать своего боцмана. У ребят совершенно «случайно» нашлась работа как раз возле места ссоры. Встретившись с моим насмешливым взглядом, мичман, глухо ворча чего-то себе под нос, отошёл в сторону.

— Я это так не оставлю! — оставил он за собой последнее слово, но я уже не обращал на него