Озорная девственница для дракона - Диана Билык

В доме пахло ветхой тканью и сыростью. Будто где-то проломился потолок, и в дом забрались дождь и слякоть. Так и было: в соседней комнате на полу распластался кусок потолка. Хлопья цемента и штукатурки засыпали единственную в этом доме кровать. И где теперь спать?

Они с Вальвенсо когда-то прятались здесь. Продали украшения за копейки и купили по дешевке эту развалюху, а потом брались за любую работу, чтобы не свалиться от голода. Привыкать к чужому миру было очень трудно. Благо Валина магия практически неуловима стражами, потому они часто пользовались плюшками эльфийского умения. Первое время очень помогали руны языка, а через два года друг нашел способ магически вложить в разум чистоту речи. После стало легче жить на Земле, открылось много возможностей. Эд смог пойти учиться, случайно попал на медицинский курс, ладно, не случайно, эльф поспособствовал. А Вальвенсо много самообразовывался и открыл мастерскую по реставрации мебели: нравилось ему руками работать, говорил, что запах стружки для него — лучших запах на свете.

Тогда они и встретили Кейрана. Знать бы где он сейчас, это решило бы многие проблемы, но связаться с ним отсюда и в такое время — почти нереально. Нужно дождаться утра и тогда выходить в город.

Так, холод. Эд вспомнил зачем шел, потрепал челку и смахнул мурашки с плеч: прикосновения женских губ к коже не давали покоя. Друг погиб, а тело не слушается и все равно требует продолжения банкета. Побродив по развалинам комнаты, Эденгар добрался до шкафа, вытянул старые вещи, пропахшие глиной и сыростью, и, подхватив футболку и свитер для Светланы, двинулся дальше.

На кухне был жуткий погром. Мелкие грызуны разнесли стол и вытрепали из него крупы и макароны. В живых остались только сухие завтраки, благодаря железному ящику возле мойки. Эд приоткрыл холодильник и чуть не рухнул от жуткого затхлого запаха вперемешку с мышиной шерстью и экскрементами.

— Ла-а-адно, я тут хозяин. Порядок — дело не сложное. Надо только выспаться, — Эд нашел чистые полотенца в другом ящике, куда не долезли пакостные грызуны. Открыл вентиль под мойкой, чтобы пустить воду в дом, и хорошенько смочил приготовленную ткань под холодной водой.

Вернулся быстро в холл и подобрался к девушке.

Она лежала с закрытыми глазами, а когда Эд подошел ближе, резко распахнула веки. Туманный синий взгляд сполз по лицу и застыл на его груди.

— Не уходи. Мне страшно здесь, — попросила она полушепотом. Ресницы дрогнули, и глаза снова закрылись.

Наложив на ногу Светы холодную ткань, Эд присел на край дивана и устало потер переносицу.

— Не уйдешь? — бормотала девушка.

— Не волнуйся. Отдыхай, — пришлось встряхнуть ткань, чтобы охладить ее. Очень сильно нагревалась, будто Светлана температурила.

— Мне очень… Не… Я так… Эд… Ва… Не хочу так… не надо…

Прислушался. Девушка бредила и дрожала. Липкий пот покрыл ее светлую кожу. Эденгар прощупал ее горячий лоб и присвистнул. Не раздумывая, ринулся к аптечке, но замер в проходе. Какая аптечка? Они с Вальвенсо с роду ничем не болели. Это в больнице всегда все под рукой, а здесь…

Что делать? Температура у девушки была очень высокой: руки обжигало от прикосновения к ее лбу. Эд приподнял Свету на руки, уложив себе на плечо, и разложил диван-книжку, чтобы было удобней. Из комнаты принес чистое белье и долго возился с расстиланием. Приходилось трогать девушку, чтобы перекладывать с места на место. Каждое прикосновения отдавалось болезненными и приятными искрами в паху, но Эд стискивал зубы и держался изо всех сил.

— Света, тебе нужно раздеться, — проговорил он осторожно, но она только перевернула голову на другой бок и застонала. В плечо ударилось ее горячее дыхание.

Набрав побольше воздуха в легкие, Эд подцепил замочек платья и потянул его вниз. Налитая грудь в аккуратном белье предстала взору, отчего хотелось зажмуриться. Нельзя же! Но теперь ее формы перед глазами стоять будут.

Быстро стащил с плеч рукава и сделал еще один глубокий вдох, когда платье приоткрыло низ живота и бедра. Эд почувствовал, как болезненный тяжелый камень опустился на поясницу, а соленый вкус появился на языке. Он так переживал, что прокусил губу. Сорвал одежду и отбросил в сторону, завернул девушку в чистое одеяло и отбежал к стене.

Все горело. Внутри, снаружи. Горело так, что пришлось согнуться и долго дышать в пол, чтобы успокоиться.

Света слышала стук. Глухой, бойкий и раздражающий. Будто по голове бревном молотили. Веки не хотели открываться, а руки шевелиться. А еще сухость во рту была такой сильной, что, казалось, сейчас пламя ринется вперед и опалит губы.

Тяжело застонала и попыталась перевернуться. Приподняла голову и только тогда смогла разлепить веки. Сквозь волосы просачивался дневной свет. Окно хоть и было закрыто шторой, но солнце сквозь щель все равно пробралось и озарило помещение золотым свечением.

Где это она?

Маленький холл: старые ковры, диванчик допотопный, наверное еще совковый, окна деревянные и гардины, как у бабушки в селе — кружевные и тяжелые. Их едва прикрывали тонкие креповые шторы выгоревшего сине-песочного цвета.

— Эд? — захрипела Света и отодвинула одеяло.

Раздел? Спать уложил?

На полу оказалась миска с водой, а рядом сложенные полотенца. Ухаживал. Жар сбивал. Хотелось взвизгнуть от удовольствия, но сил не хватило. Света, не удержавшись, рухнула на диван и замычала. А может, это он врача играл и вовсе не за нее беспокоился, а просто клятву Гиппократа исполнял? Главное, что не бросил. Остальное приложится.

За окном что-то ритмично стучало. Не сильно громко, но отчетливо.

Света собралась с духом и сползла с дивана. Кресло в углу оказалось разваленным, а на полу синей лужицей валялся шерстяной плед. В камине потрескивали дрова, и приятное тепло проникало под кожу.

Ковыляя, добралась до окна и выглянула на улицу. Перед глазами все плыло и прыгало, будто она пьянствовала всю неделю. В мышцах не ощущалось сил, потому пришлось хвататься за подоконник, чтобы не рухнуть.

Эдгар рубил дрова. Мускулистая спина стала глянцевой от пота, волосы взмокли и растрепались. Полено закачалось на колоде, а потом лезвие топора вошло в дерево, как в масло, расколов его на две половины. Светлана заулыбалась: какой же он сильный и могущественный.

Дракон?

Казалось, что все происходящее вчера — просто сон. Только нога болела по-настоящему и голова гудела от усталости, а еще тяжесть от утраты друга была осязаемой. В ее сердце будто надломилось — так она переживала за Эдгара. Его горе просматривалось в каждом взмахе топора, в наклоне головы, в напряженных плечах. Тело говорило, что все правда, и Свете очень хотелось Эдгара утешить… Но не подпустит же. Виноватой считает…

А какой он прекрасный, когда расправляет крылья! Неописуемо. Непередаваемо. Света понимала, что влюбилась. Безоговорочно и навсегда.