(не) Золушка 2 - Екатерина Богушева

Поэтому и вернули мне сейчас... Расписавшись, я с сумкой в руках, услышала звук открывающейся двери и кинулась вперёд, из этого гиблого места. На улице пахло свежестью, которая бывает только лишь после дождя...

Я увидела отца, он разговаривал по мобильному с кем-то довольно громко и агрессивно. В руке держал сигарету, но увидев меня, помахал мне и швырнул окурок на пол, наступая на него ногой. Он стоял на той стороне дороги. Я помахала ему рукой и кинулась навстречу...

********************************* Воронов

Я сидел в своей машине. Зачем я сегодня здесь? Понятия не имею. Да наверное хочу посмотреть ей в глаза, той, что испортила мне жизнь, той, что отобрала у меня всех долгих мне людей. Небо сегодня было синим, в воздухе витал аромат недавнего дождя, что канул в лету, окропив слезами тех, кто не с нами сейчас, наш мир от грязи и стирала в котором все мы погрязли. Сжимая руками руль, я ждал когда она выйдет, вот ворота отварились, а железная дверь отъехала в сторону и я увидел её.

Солнце отражалось золотом от ее рыжих прядей, а ветер играл с ними в безумные догонялки, трепая и развивая огненные локоны в разные стороны....Она шла вперёд, даже улыбалась...с ума сойти. В руке у неё была сумка, она держала её на весу. На той стороне дороги ее уже ждали. Ее отец, я сразу узнал его, видел в зале суда. Он затушил сигарету, помахал дочери рукой.

Она устремилась к нему навстречу...Я сорвался...вдавил педаль газа на полную и понёсся на неё...потом резко передумал и остановился.

Девушка отскочила в сторону...я вышел из машины, хлопнул дверью и направился к ней.

— Эй ты, мерзкая....

Девушка отскочила от меня, точно зная кто я...Я схватил ее за плечи, встряхнул и... внезапно, мы услышали громкий хлопок...а потом такой гул, от которого закладывает уши...

— Папа!!!! Папа!!!!

Закричала девушка, я медленно обернулся

Машина её отца полыхала в огне... её только что взорвали....

8

Как часто мы задумываемся о том, какие люди были с нами, идя по этой жизни?

О, нет. Не часто, мы кажется даже не осознаём сколько всего они делают для нас, как нас любят пусть по-своему и не показывая лишних чувств, и как готовы отдать за нас свои жизни, пока не потеряем того, кого раньше не воспринимали как "своего" человека. "Мы любим тех, кто нас не любит, мы боготворим тех, кому на нас отчаянно плевать, причисляя их за одну лишь улыбку, за один лишь взгляд в нашу сторону, к лику святых.....

На деле же, мы никогда не можем быть уверены в тех, кто рядом, ведь предаёт даже самый близкий, самый любимый... Я сидела и смотрела на двери реанимации, за которой сейчас шла война. Мой отец боролся...он бился за свою жизнь и я, сжав кулаки, молилась. По-своему, а просто так я и не умею.

Наверное это и есть самое страшное в твоей жизни. Раньше, я никогда не представляла себе, чего боюсь больше всего на свете. Теперь знаю — сидеть и ждать, не имея возможности помочь тому, кого любишь. Страшно...

Мне было страшно, от осознания того, что я обижалась на отца, никогда не говорила ему, что простила его и он это знал. Он не говорил мне что любит меня, я не говорила ему, что люблю его. И та пропасть из непонимания между нами изо дня в день лишь нарастала, увеличивалась и мы с ним буквально стали врагами. Ах, папочка, мы с тобой воевали, не понимая, что оба давно уже проиграли. Он, единственный кто остался со мной, кто помог и не отвернулся.

Он стал моим отцом, хотя и был им с самого начала...

Я желала ему смерти сколько себя помню, с самого детства, сейчас же, молилась о том, чтобы он выжил. Наконец двери реанимации разъехались в разные стороны и я увидела врача. Он был в крови, и руки и весь халат, следом за ним вышла девушка, медсестра. Она помогла ему снять с лица маску и он подошёл ко мне. Я посмотрела на него и...этот его взгляд... кажется взгляд оказался красноречивее слов. В его взгляде читалась... вина. Он посмотрел на меня и я все поняла. Я почему-то уже знала ответ, знала.

— Мы сделали все что могли, девушка мне очень жаль...

— Да?

Я не понимала что происходит...но по щекам уже текли слёзы. Врач схватил меня под руку

— Наташа, неси успокоительное....а нет она беременная, принеси валериану. Давай, быстрее!

Я понимала, как все это не правильно. Как всё страшно. Я ведь так и не сказала ему, что прощаю его...Это не справедливо. Он должен был узнать, что я прощаю его.

Я опустилась на колени, прямо на пол...когда врач оставил меня одну и посмотрела на тень, что отбрасывал длинный силуэт в коридоре. Это он, тот самый парень или молодой мужчина, который был тогда на суде, он же и сегодня едва не задавил меня. Он стоял и смотрел, просто смотрел, но к моему разочарованию он не улыбался. Тогда, я смогла бы вдоволь насладиться ненавистью к нему, и хоть как-то и на ком-то выместить свою боль, но он не улыбался. Он смотрел на меня с... состраданием? Или же с... чем?!

Медленно он шёл ко мне. И каждый его шаг отдавался звоном от плитки, каждый цок цок его каблуков о пол, звоном разбитого стекла растекался ненавистью по моим ушам. Это он. Он — брат той девушки, которая по моей вине погибла. Воронов. Он ненавидит меня, я чувствую это напряжение, которое нарастает с каждым его приближении ко мне. Он идёт медленно, лицо спокойное, словно страх нагоняет, умеет. Вот только я уже не боюсь, мне больше уже и не страшно. Он остановился, склонился надо мной и прошептал:

— Чувствуешь? Этот запах? Так пахнет смертью. И ты сама пригласила её в гости. Ты и только ты виновата в том, что случилось с твоим отцом. Возможно это кара, твое наказание. В любом случае, ещё одна смерть на твоих руках. Тебе больно?

Я посмотрела ему в глаза и прошептала:

— Зачем ты это делаешь?

— Скажем, это лишь малая часть, твоей платы за то, что ты совершила. Думаю, ты понимаешь, что это не моих рук дело, но...я обещаю, что сделаю все возможное для того, чтобы ты жила в постоянном