Ее настоящая жизнь - Антон Леонтьев

Назвав мамашу Лолиты по имени, Нина подчеркнула, что да, с той знакома.

Шериф, молча уставившись на Нину, спросил:

– Сэр, могу ли я поинтересоваться, когда вы прибыли в Рамздэль?

– Конечно, шериф. Вчера вечером, скорым из Нью-Йорка. Вот, кстати, и мой билет!

Нина вытащила из кармана пиджака билет, по счастью все еще лежавший там.

Шериф, однако, продолжил, не уделяя билету ни малейшего внимания:

– А можете ли вы также сообщить, сэр, к кому вы пожаловали в Рамздэль?

Нина, усмехнувшись, ответила:

– Могу, но не вижу к тому ни малейшей причины, шериф. В конце концов, я ведь могу просто приехать в ваш милый городок, чтобы прогуляться по вашей прелестной Лоун-стрит и отбыть обратно в Нью-Йорк. Пусть это странно, но законом не возбраняется. И вы, как представитель закона, не можете не знать этого. Мы ведь живем в свободной стране, а не в каком-нибудь Советском Союзе, которым правят сумасшедшие коммунисты!

Шериф все еще молчал, и Нина видела, как у него заходили желваки – ответы сэра его явно не удовлетворяли, но он не знал, как поступить.

Главное – не терять головы в критических ситуациях! А таковых во время путешествий в литературные вселенные у Нины было множество.

Не эта первая, не эта последняя.

Наконец, шериф, приблизившись к Нине, явно принял решение и спросил:

– Сэр, могу ли я спросить, что у вас в сумке?

Нина инстинктивно отступила и сразу же осознала, что делать ей этого явно не следовало, потому что это только подтвердило предположения шерифа: чужак, побывав в доме миссис Гейз, что-то там стащил!

Ведь предположить, что Нина наведалась в дом Гейзихи (как в своем дневнике фамильярно титуловал мамашу Лолиты бесстыжий Г.Г.) вовсе не для того, чтобы что-то стащить, а, наоборот, чтобы что-то подложить, он элементарно не мог.

– Мои вещи, шериф.

Секунда молчания, и тихий, но более чем грозный голос шерифа:

– Могу ли я посмотреть, что это за вещи, сэр?

Ну да, шериф не сомневается, что этот прибывший из Нью-Йорка чужак (вор-гастролер?) обокрал мамашу Лолиты.

Только что красть у веселой, хронически нуждающейся в деньгах вдовицы – репродукцию «Звездного неба» Ван Гога, что ли?

– Нет, не можете, шериф.

Нина смолкла, и шериф произнес:

– Тогда прошу вас проехать со мной в участок, сэр. Это сущая формальность, уверяю вас!

Ну да, сколько людей слышали это – и потом оказались в кутузке на долгие-долгие годы.

В кутузку, в особенности американскую, да еще образца 1947 года, Нина попадать на намеревалась – ведь ее целью было засадить туда мерзавца Г.Г., который в данный момент наверняка уже начинает подбираться к Лолите.

– Не вижу для этого оснований, шериф!

Рука шерифа переместилась с пояса на кобуру, и представитель правопорядка произнес:

– А как насчет этого основания, сэр?

Нина вздохнула. Ну ладно, проедет с шерифом, если повезет, то он ее отпустит восвояси, а нет, так она через свою дверь уйдет обратно.

Жаль, что в этот раз ничего не вышло! Значит, придется снова вояжировать в роман Набокова. А ведь так хорошо все начиналось…

Но главное – не терять головы и не уходить обратно раньше времени.

Нина вздохнула:

– Что же, шериф, аргумент более чем убедительный. Так как мне скрывать нечего, то я охотно проеду с вами в участок. Вы ведь предложите мне кофе?

Не терять голову и не лебезить – тогда все будет нормально.

Ну, или нет.

Эскортировав ее к своему автомобилю, шериф распахнул заднюю дверцу, и Нина заняла место в его зарешеченной части.

Она заметила, как старушка Визави, наблюдавшая за этой сценой, явно удовлетворенно кивнула головой и наконец-то задернула занавеску.

А по Лоун-стрит пронесся на ярко-красном велосипеде вихрастый рыжий мальчишка, управляющий своим транспортом при помощи ног и с упоением грызущий большое сочное зеленое яблоко.

Затормозив на мгновение перед автомобилем шерифа, мальчишка, переложив яблоко из одной руки в другой, показал Нине малиновый язык, а потом унесся прочь.

Девушка снова вздохнула. Ну да, мальчишка, грызущий яблоко и показывающий ей язык, был непременным атрибутом всех ее литературных приключений, своего рода повторяющимся элементом, ее личным знаком качества.

Шериф же, перед тем как захлопнуть дверцу, произнес:

– Сэр, еще раз прошу продемонстрировать мне содержимое вашей сумки!

Ну да, показать шерифу пакет с кокаином и загреметь лет на двадцать в тюрьму штата Нью-Гэмпшир? Можно, конечно, заявить, что сэр заходил к Гейзихе, чтобы забрать наркотики у курьера, мсье Гумберта, но ведь Шарлотта в два счета опровергнет эти наветы.

– Можете попросить, шериф. Но я вам не покажу.

Шериф снова усмехнулся:

– Ну, в участке придется, сэр. А как насчет ваших документов, их вы тоже не продемонстрируете?

Нина вынула из кармана пиджака водительское удостоверение на имя Юджина Дорна и протянула его шерифу. Тот, повертев удостоверение, сказал:

– Что же, мистер Дорн, добро пожаловать в Рамздэль.

И, похоже, это был не сарказм и не ирония, а полная гостеприимства фраза провинциального шерифа.

Тут взгляд Нины упал на нашивку на рубашке шерифа. Она имела дело с шерифом по имени Джон Шейд.

Нина громко рассмеялась.

Шериф в непонимании уставился на нее:

– Сэр, что-то не в порядке?

– О, шериф Шейд, все отлично, просто отлично! Ну что же, поедем к вам в участок?

Они тронулись в путь, а Нина все еще продолжала улыбаться. Ну да, шериф Джон Шейд – это своего рода литературный экивок. Ведь Джон Шейд – центральный персонаж другого, по мнению многих высоколобых экспертов, лучшего романа Набокова, «Бледный огонь».

Итак, мир одного романа причудливым образом переплелся с другими.

Тем временем они катили по Рамздэлю (ну да, точно, ильмы и белая церковь, причем не одна), и Нина, все еще иронизируя по поводу имени шерифа, попыталась сконцентрироваться над тем, как ей выкрутиться.

Похоже, никак. Потому что те три, или сколько там, фунта кокаина, которые она не без проблем приобрела в Нью-Йорке, окончательно убедят шерифа Шейда в том, что он имеет дело с опасным преступником.

А если он еще попутно выяснит, что сэр вовсе не сэр, а леди, а водительские права поддельные…