Серый ферзь. Чужой среди чужих - Александр Бушков

Ах, это всех касается…

Как ты живешь с красавицей

В высоком терему,

Похожем на тюрьму!

А следом, держа шеренги, держа четкий строй, слаженно, вногу, шагали белые костяки, скелеты, иные в кольчугах и разномастных кирасах,иные в продранных кафтанах, кто с мечом у пояса, кто с алебардой на плече, ктобезо всего, и без доспехов, и без одежды, и без оружия, они печатали шаг,словно кто-то невидимый проворно управлялся с массой невидимых же ниточек,двигались безмолвно, только временами слышался костяной бряк или короткоелязганье оружия, задевшего соседские доспехи. Конец колонны скрывался заповоротом, но все равно Сварог видел, что их там чертовски много…

Он замер, не в силах, кажется, вдохнуть. Впервые в жизниказалось, что волосы на голове зашевелились, – а может, и не казалось…Прямо напротив него гремел на весь лес задорный голос:

Ах, и мне б, смеясь и плача,

От души, душою всей,

Песни петь – и пунш горячий

Разливать в кругу друзей!

Насчет Головы Сержанта древняя книга нисколечко не соврала…

Пение вдруг оборвалось. Едва слышно царапнули хвою паучьиноги – это голова повернулась вправо-влево, потом опять вправо, таращась прямехонькона то место, где притаился Сварог. Скелеты, словно получив неслышную команду,замерли на месте в идеальном строю. Томительно долгий и жуткий миг. Времяостановилось.

Потом голова наморщила брови, лицо исказилось быстросменявшими друг друга гримасами – казалось, соответствовавшими жестам обычногочеловека, когда он встряхнет головой, чтобы избавиться от наваждения, бросит:«Тьфу, почудилось…» Но тут не было ни туловища, ни шеи, так что голова-паук,погримасничав, еще раз повернувшись на лапах вправо-влево, двинулась с места,заскользила дальше, восвояси, с прежним задором горланя:

И красавицу хмельную

Под покровом темноты

Уносить любой ценою

В край загадочной мечты!

Скелеты, печатая шаг, шеренгами потянулись следом, конца имне было, четверка за четверкой, побрякивая и постукивая, с деревянной тупостьюманекенов переставляя ноги и взмахивая руками, маршировала мимо Сварога – а унего рубашка прилипла к спине и ноги подгибались сами по себе. Все же он, непотерявши головы окончательно, смотрел во все глаза и подметил интереснуюособенность: в голове колонны шагали самые ободранные, если можно таквыразиться: одежда в лохмотьях или вовсе отсутствует, оружия у многих нет. Заточем больше проходило шеренг, тем новее представала одежда, самые последние маршировалиуже полностью обмундированные, при сапогах, шляпах и шитых перевязях мечей.Означает ли это, что он видел пленников, жертв, и те, что попались позже, ещене успели истрепать одежонку?

Песня давно уже умолкла вдали, затих стук и лязг, а он всееще не мог заставить себя выйти на дорогу – и выбрался из-под склонившихся кземле колючих еловых лап, лишь убедившись, что пакостная слабость в ногахпрошла. Распахнул куртку, чтобы остудить разгоряченное тело, но рубашка ещедолго липла к груди и спине. Если оказался правдивым рассказ о Голове Сержанта– на дороге может попасться и Лотан или Бабка-хихикалка… А от них, согласно темже источникам, под елочкой не спрячешься… Одно хорошо: по легендам, Лотан«семью семь уардов длиною» – и вряд ли станет заползать в лес, а и заползет,наделает столько шуму и треску, валя вековые деревья, что издали будет слышно,успеешь удрать.

…Он не сразу заметил, что лес вокруг изменился самымкардинальным образом. Стал другим. Не до того было – смотрел во все глаза, непоявится ли меж стволами что-нибудь живое, а на сами стволы внимания необращал…

Лес стал другим. Кора на стволах раза в три потолще еловойили сосновой, бугристая, образовавшая то ли странную чешую, в которойугадывалась определенная гармония, то ли скопище странных барельефов, похожихна черепаший панцирь. Сплошной сетью бугрились толстые корни, почти скрывшиедорогу, так что Сварог то и дело спотыкался, ежеминутно ожидая, что оторвутсяподошвы; по поводу своих магических способностей он особых иллюзий не строил:запросто могло получиться, что с виду прочная обувка десантника на делеокажется хлипкой, как ботиночки фабрики «Красный треугольник».

Ветви непонятных деревьев были покрыты пучками длинных, чутьли не в локоть, игл. Сварог не удержался, потрогал – оказалось, не иглы, аузенькие жесткие листья, под нажимом пальцев издававшие сухой шорох, тоненькоепозвякивание, словно были сделаны из какого-то минерала. В свое время в однойдалекой стране он видел деревце-бонсай, выращенное из каких-токристаллов, – на ощупь было чертовски похоже. В отличие от ельника, здесьдаже шум легкого ветерка в кронах был другой – сверху доносилось то женемелодичное позвякиванье-шуршанье. Но странный лес не проявлял поползновенийего обидеть, так что Сварог немного успокоился душой. Шагал, высматриваядорогу, порой исчезавшую под скопищем толстых корявых корней, уже не менееполучаса двигаясь среди незнакомых деревьев, а конца-краю им все не было. Онстарательно отгонял подозрения, что мог сбиться с пути, что окружающее может меняться,став совсем другим, не тем, что он видел со скалы. А подозрения такие были…

Справа раздался то ли хохоток, то ли ворчанье. Мгновенноразвернувшись в ту сторону, Сварог выхватил меч. Булькающие звуки повторились,еще больше напоминая глумливое хмыканье. Он смотрел во все глаза. Левой рукойнашарил в кармане шаур – и тут же отметил шевеление на поляне, среди редкогоневысокого кустарника, тоже совершенно незнакомого, немного напоминавшегокривой камыш – только продолговатые шишки покрыты вертикальными густыми веерамилистьев-игл.

Показалось сначала, что к нему ползет с полдюжиныосьминогов. Присмотревшись, он понял, что имеет дело скорее с растениями, хотьи диковинными: то, что поначалу принял за щупальца, оказалось корнями,двигавшимися с ритмичностью механизма, а над ними, на короткой толстой ножке,бугрилась полукруглая шишка, сверкавшая двумя глазами-полумесяцами. Это былиименно глаза, сиявшие волчьей желтизной. Поднимая шаур, Сварог подумал: гдеглаза, там и пасть…

Парочка странных созданий заходила слева, явно пытаясьотрезать его от дороги, а остальные целеустремленно перли гурьбой, и ихпроворство Сварогу очень не нравилось. Он прицелился и выстрелил.

Без толку. Явственно слышал деревянный звук удара, носеребряная звездочка наполовину торчала из ближайшей шишки, возле злосверкавшего глаза. Тварь, ничуть не смутившись такой встречей, приближалась кнему – значит, к нечисти не относится. А твердостью немногим уступает камню…

Говоря по секрету, он с превеликой охотой уклонился бы отбоя, ограничься эти создания парочкой угрожающих выпадов, как бывает у дикихзверей, прогоняющих вторгшегося на их территорию чужака. Но они недвусмысленнопытались окружить, а шаур их не брал…

Переднее вдруг подобрало лапы, приподнялось на них… Что,прыгать будет? Сварог машинально заслонился мечом по всем правилам. И вовремя –тварь прыгнула, целя ему в грудь чем-то вроде трезубца, враз выросшего намакушке, словно лезвие выкидного ножа. Клинок встретил ее в полете – и отбил,как теннисный мяч. Ощущение было, будто он отразил мечом летящее полено. И всеже рану нанес: на месте удара слабым, гнилушечьим мерцанием засветился разрез,тварь издала короткий вопль – и тут же на Сварога кинулись все, мешая другдругу, с сухим стуком перепутываясь ногами, он увидел совсем близко злые желтыеглаза, призрачно мерцающие трезубцы, почувствовал боль в ноге и боку, отчаяннозавертел клинком, отмахиваясь, прыгая в стороны, сообразив, что проще отсекатьим лапы-корни.