Обыкновенные девчонки (сборник) - Елена Ильина

Чем старательней она писала, тем спокойнее становилось у нее на душе. Завтра она в самом деле придет пораньше, чтобы поговорить с Аней, и все опять будет хорошо…

Взобравшись коленками на стул, Миша по другую сторону стола читал книжку, которую ему подарила перед отъездом мама. Другая книжка, подаренная сегодня в школе, лежала рядом.

Миша медленно водил пухлым пальцем по строчкам и, пыхтя, читал шепотом:

— «Жил ста-рик… со сво-ею ста-ру-хой…»

— Ты мне мешаешь со своей старухой, — сказала Катя. — Читай про себя.

Миша удивленно посмотрел на Катю:

— Про меня? Разве есть такая книжка?

— Не про тебя, а про себя! — объяснила Катя. — Я же всегда читаю про себя.

— Про тебя? — опять спросил Миша.

Катя сердито засмеялась:

— Вот бестолковый! Читать про себя — это значит читать без голоса, только глазами. Понял?

Миша покачал головой:

— Я так не умею.

И он опять принялся с великим трудом одолевать пушкинскую сказку о рыбаке и рыбке.

На этажерке мерно постукивали часы-будильник. Из кухни доносился сладкий теплый запах только что испеченного пирога — пахло ванилью и сдобным тестом.

«А как же быть с гербарием? — вдруг неизвестно почему подумала Катя. — Ведь Анин гербарий у меня. Сбегать к ней, что ли, отнести? Пускай завтра сама отдаст Людмиле Федоровне…»

Но когда Катя кончила уроки, пришла Таня, и уходить уже не захотелось.

Вытирая лицо полотенцем после умыванья, Таня весело рассказывала:

— Устала невероятно! Народу в метро — тьма-тьмущая! Еле добралась!

И все это Таня говорила так бодро и радостно, глаза у нее так блестели, что со стороны могло показаться, будто это очень приятно, когда народу «тьма-тьмущая», когда так трудно куда-то добираться и от этого устаешь «невероятно».

«Счастливая! — подумала Катя. — Всюду ездит одна, куда хочет. Вот потому-то ей, наверно, так весело об этом говорить».

А Таня между тем уселась за стол и, уплетая за обе щеки суп, жаркое и яблочный пирог, принялась рассказывать про своего профессора, который «совершенно замечательно» прочел вступительную лекцию.

— Прочел? — удивилась Катя. — А я думала, ваши профессора и так все знают, без книжки. Наша Людмила Федоровна никогда нам по книжке не объясняет.

Таня, прищурясь, посмотрела на младшую сестру.

— Читать лекцию, к вашему сведению, — сказала она, отчеканивая каждое слово, — вовсе не значит читать по книжке.

— Ну уж ладно, — вмешалась бабушка. — Только не спорьте. Шутка ли, какой день у нас сегодня! Танюша в институт поступила, Мишенька — в первый класс.

— А Катя перешла в четвертый «А», — вмешался Миша. — У них там читают только про себя!

Наступило второе школьное утро. Вместо праздничного белого передника Катя надела черный, вместо белых лент вплела в косы коричневые, но от этого радость нового дня нисколько не стала меньше.

Ровно в восемь часов Катя вышла из дому. В одной руке она несла новенькую сумку с новенькими книжками, а в другой, бережно прижимая к себе, держала пухлый альбом в глянцевитом голубом переплете.

Небо, казалось, тоже сняло с себя вчерашний праздничный наряд — синеву и белые легкие облака — и надело большой темный передник. Тучи то и дело закрывали солнце. Но солнечные лучи от времени до времени прорывались сквозь тучи и заливали все вокруг осенним мягким светом.

— Что ты принесла?.. Что у тебя за альбом? — послышалось со всех сторон, как только Катя переступила порог класса.

— Потом увидите! Не смотрите! — ответила Катя и направилась прямо к Аниной парте.

Стелла Кузьминская раскладывала по всей парте свои книжки и тетради.

— Это Анино место, — строго сказала ей Катя. — Ты тут не одна сидишь.

— Когда Аня придет, я переложу, — спокойно ответила Стелла.

— Нет, сейчас переложи! — рассердилась Катя. — Это не твоя половина!

Стелла тихо проговорила: «Собственница!» — и передвинула книжки на свою половину.

— Ты сама собственница! — сказала Катя. — Я же не о себе беспокоюсь.

И Катя осторожно положила альбом в Анину парту.

В этот день все собрались особенно рано. Во-первых, кому охота опаздывать, да еще с самого начала года? А во-вторых, каждому интересно поглядеть, кто что принес для школьного музея.

Одной Ани все еще не было, и Катя с тревогой поглядывала на дверь. Она едва слышала очень интересные разговоры о том, как лучше сушить цветы (под прессом или под теплым утюгом) и чем лучше кормить рыбок с вуалевыми хвостами.

Рядом Наташа что-то весело рассказывала, часто трогая ее за рукав, но Катя в ответ только кивала головой. Что ж это, в самом деле, случилось с Аней?..

И вот раздался звонок. Девочки притихли, беспокойно посматривая то на Людмилу Федоровну, то на свои коробки, тетрадки и альбомы.

Каждой хотелось, чтобы учительница поскорей взяла в руки именно ее работу и поскорей сказала, хорошо это или плохо.

Людмила Федоровна, должно быть, догадалась, о чем думают девочки.

— Не торопитесь, не торопитесь, — сказала она улыбаясь. — Все посмотрим по порядку.

Коробки и коробочки, альбомы и распухшие от вклеек тетрадки были разложены по крышкам парт и подоконникам. А кое-кто положил свои коллекции даже на учительский стол.

Людмила Федоровна взяла в руки коробку, стоявшую как раз посередине ее стола, и прочла надпись, четко выведенную на белой бумажной наклейке:

— «Стелла Кузьминская. Образцы топлива». Ну что ж, очень толково. Посмотрите, девочки, какую занятную коллекцию собрала Стелла.

Коробка Стеллы пошла по рядам, и девочки с таким интересом рассматривали ее и читали названия на этикетках, словно первый раз в жизни видели и уголь, и торф, и хворост. Но все это называлось теперь «коллекцией топлива». Под связочкой тоненьких хворостинок была аккуратная подпись: «Дрова», а под кусочками угля — «Древесный уголь». И все эти «образцы» торжественно покоились в ячейках, устланных ватой.

Коробка Стеллы наконец вернулась к ней, и она взяла ее спокойно, как человек, давно привыкший к успеху.

— Ну а у тебя что? — спросила Людмила Федоровна, подойдя к Лене Ипполитовой, которая уже несколько минут сидела с вытянутой вверх рукой.

— У меня гербарий, — ответила Лена и, поправляя очки, вскочила с места. — Лекарственные травы. Мы собирали их в лагере и потом сдали в аптеку. А некоторые я засушила. То есть не некоторые, а все… То есть не все, а по листику от каждой травки… То есть не от каждой…