Девушка с секретом - Галина Владимировна Романова

— Люди часто ошибаются, — перебила ее Женька, приподнимаясь на локте. — Я в детдоме тоже ходила во сне. Меня там и били первое время, и унижали. Больше, конечно, доставалось от воспитателей, но и детишки не отставали. Приходилось как-то приноравливаться и выживать.

— А как же наказывали воспитатели?

— Каждый по-разному. Один любил меня ставить на горох коленками, чтобы не пугала его среди ночи, а другая…

Женька прищурила глаза, вспоминая маленькую, пухленькую, как сдобная булочка, воспитательницу. Та, обнаружив утром вымокшего ребенка на полу в ванной, любила стегать ее толстыми пальчиками по щекам, приговаривая: «Ты у меня будешь спать, как все нормальные дети! Я заставлю тебя быть человеком!»

Лариска…

О ней Женька не могла вспоминать без содрогания. Ей не нужно было спрашивать — кто вымазал ее тетради чернилами. Она доподлинно знала автора многочисленных доносов учителям. Лариска — а это именно она была виновницей всех ее неприятностей — изводила Женьку. День за днем, час за часом. Она не упускала ни малейшей возможности в удобный момент подставить ей ножку. Ее неприязнь с годами лишь крепла, незаметно перерастая в ненависть. Женька, чьи помыслы были чисты и наивны, никак не могла понять природу этого чувства. В конце концов, смирившись, она списала эту ненависть на Ларискино сиротство и перестала обращать на нее внимание. «С годами это пройдет!» — думалось ей. Но, встретив ее однажды в городском парке, где Женька прогуливалась под руку с Антоном, она поняла, что ошиблась. Взгляд, которым та ее удостоила, был красноречивее всяких слов…

— И что — заставила? — отвлекла ее баба Маша от неприятных воспоминаний.

— Заставила… — усмехнулась девушка, вновь падая на подушку. — Терпение — вот чему я там научилась. Они вынудили меня спрятаться глубоко внутри. Я делала все, что они хотели, выполняла все, что от меня требовали, но это была не я, а кто-то другой. Собой я была лишь то недолгое время, которое прожила в доме Антона. Я радовалась каждому дню. И просто излучала нежность и доброту. Я была готова любить всех! И видит бог, мне это нравилось! Когда же случилось несчастье, то я умерла вместе с ним. Меня не стало совсем… Сейчас у меня в груди нет сердца, там пустота… Понимаете?

— Чего же тут не понять? — прошамкала беззубым ртом старая женщина.

— А я этого не хочу! Не хочу! Я хочу быть настоящей!

— Э-э-х, голуба! — соседка обреченно махнула рукой. — Здесь выбирать не приходится. Здесь или — ты, или — тебя…

— Но она ужасна!!! — вскинулась Женька. — Та, другая я. Она равнодушная — нет! — бездушная!..

— А мне такая больше нравится, — хихикнула баба Маша. — Что проку от той, другой? Одни слюни да слезы, тьфу…

Она еще что-то бормотнула себе под нос, и через минуту ее храп сотряс стены камеры.

Надземный переход прозрачным туннелем навис над трассой, гостеприимно приглашая зазевавшихся путников воспользоваться его услугами.

— Черт! Опаздываю! — Андрей летел через две ступеньки, то и дело поглядывая на часы.

Эта его рассеянность и послужила поводом к неприятностям — сильно задев плечом хорошенькую блондиночку, он отбросил ее к бетонной стене.

— Ох! Простите ради бога! — залепетал Андрей, прижимая руку к сердцу. — Ужасно спешу. Загляделся на часы. Простите еще раз.

— Хорошенькое дело! — нараспев произнесла девушка, потирая ушибленное плечо. — А это что такое?!

Андрей проследил за ее взглядом и обреченно вздохнул — в гости он уже не успевал. Блондинка полными слез глазами смотрела на свое левое запястье, которое еще минуту назад украшали милые золотые часики. Сейчас они являли собой поблескивающий хаос из битых стеклышек и покореженного циферблата.

— Я не хотел, поверьте, — устало обронил Андрей и сделал шаг по направлению к незнакомке. — Если потребуется, я куплю вам новые.

— Еще как потребуется, — всхлипнула она, прикладывая белоснежный платочек к аккуратно подведенным глазам. — Это подарок папы. Мне они ужасно не нравились, но я все равно носила их из уважения к нему. Надеюсь, вы понимаете? А что он скажет теперь?

— А что он скажет? — тупо переспросил Андрей, пытаясь уловить ход мыслей разобиженной блондинки.

— Что, что… — неожиданно зло прошипела она. — Он скажет, что я специально это сделала…

— А-а-а, — понимающе протянул Андрей, так ничего и не поняв. — Ну, если возникнет такая необходимость, я могу подтвердить вашу, так сказать, невиновность.

— Еще как возникнет! — округлила она глаза. — Вы должны сейчас же пойти со мной и все ему рассказать! Идемте…

Следуя за незнакомкой по переходу, Андрей удивлялся превратностям судьбы и напористости некоторых женщин.

Вот он, молодой преуспевающий сотрудник известной фирмы, вместо того чтобы открывать сейчас шампанское и произносить тост за успешное завершение выгодной сделки, идет куда-то в ночь непонятно зачем и еще чувствует себя при этом ужасным негодяем. А виной всему было воспитание, которое заложила в него мама, любящая повторять: «Сынок, женщина всегда права! А если женщина не права — попроси у нее прощения!»

— Так прощения я попросил! — пробормотал Андрей, с тоской глядя на белокурые пряди, колыхающиеся перед глазами. — Но это ничего не изменило.

Словно почувствовав его взгляд, незнакомка оглянулась и, прищурившись, спросила:

— А вы не передумали? Вы действительно хотите мне помочь?

— Ну разумеется, — молодой человек попытался улыбнуться. — А вы живете далеко отсюда?

— Нет, здесь рядом. Для того чтобы все исправить, нам не придется далеко идти!..

Если и возникли у Андрея подозрения по поводу двусмысленности ее ответа, то они пронеслись в мозгу и залегли глубоко в подсознании, так и не просигналив ему о надвигающейся опасности…

— Ну, что скажешь, Каменихина? — опер сидел, навалившись на стол, и мрачно поглядывал на Женьку из-под сведенных смоляных бровей. — Подумала?

— Подумала, — еле слышно произнесла она в ответ, переступая с ноги на ногу.

— И?.. — он встал и прошелся вдоль стола, поигрывая резиновой дубинкой. — Что надумала?

— А что прикажете! — Неожиданно для самой себя девушка приподняла подбородок и с вызовом посмотрела в наглые черные глаза опера.

— Вот это молодец! — крякнул он от неожиданности. — С сегодняшнего дня и начнем…

— Что?! Что начнем?! — робко улыбнувшись, Женька перефразировала вопрос. — Я хотела сказать — с чего начнем?

Иван Сергеевич оживился и, усадив ее на стул, принялся инструктировать. Детали пока не обсуждались. Все, что от нее требовалось, так это усиленно питаться, о чем он уже распорядился. Больше бывать на свежем воздухе и больше отдыхать.

— Через месяц, максимум через два, ты должна быть у меня, как ягодка, — шлепнул ее опер пониже спины, провожая к двери. — А то что это — одни кости. С завтрашнего дня у тебя начнется другая жизнь…