Гармония слов. Китайская лирика X–XIII веков - Коллектив авторов

юных дней прервало,

душа моя упала в темь,

на годы сирой стала.

Зачем?! Зачем?! Зачем?!

И вот опять – весна…

Как ты измождена,

от слез платочек шелковый намок.

Увяла, как цветок,

в досужем доме у пруда.

Любовь – кремень, она еще тверда,

да выразить ее уж сложно.

И – поздно! Поздно! Поздно!

Луна ли, ветер, я – с удой

Мелодия «Цюэцяосянь»

Луна ли, ветер, я – с удой

сижу в накидке травяной,

домишко – от мостков невдалеке.

Но рыбку сбыть могу лишь на толчке

с его пустой мирскою суетой.

Придет вода – спущу свой челн,

швартуюсь при затишье волн,

спадет вода – уйду, веселья полн.

Меня тут почитают Янь Цзылином[45],

а я – лишь рыбачок неприхотливый.

В закатных облаках стоит моя лачуга

Мелодия «Чжэгутянь»

В закатных облаках стоит моя лачуга,

и с миром суетным общаться я не склонен.

С бокалом дивного «Юйсе»[46] на горном склоне

Канон о вечном[47] постигаю средь бамбуков.

О, мне бы в сем раздолье

и завершить свой век,

я был бы здесь и волен, и доволен…

Но я уж осознал: Творец – не человек

и лучших наделил обыденною долей.

Не в огороде у Восточных врат

Мелодия «Чжэгутянь»

Не в огороде у Восточных врат[48]

хочу я дни закончить, а с удой

у бережка, где ласточки парят

и чайки над закатною водой.

Я песенки мурлычу,

поскрипывает мой челнок,

к селедочке винцо – росы глоток.

Куда плывешь? – меня прохожий кличет,

а я смеюсь: мой челн – мое жилище.

Фань Чэнда

(1126–1193)

Слива

Мелодия «Шуантянь сяоцзюэ»

К исходу дня ни ветерка,

стал вешний утренник слабее,

мягчеет небо, лепестки смелее,

летят куда-то облачка,

и ветки словно бы в снежках.

Весна крепка,

как и тоска.

Но с кем поговорить о том?

Вон с тем гусиным косяком?

Я у перил одна,

над башенкой – луна.

Чжан Сяосян

(1132–1170)

Плывя по озеру Дунтин

Мелодия «Няньнуцзяо»

Дунтин в зеленом обрамленье[49],

и День Луны[50] уж скоро,

а ветерка ни дуновенья,

в необозримом яшмовом свеченье

мой челн стремится споро.

Искрятся лунные лучи

в отсветах звездного потока,

всё упокоилось в ночи.

Исполненные чувства неземного,

мы трепетно молчим.

По кручам сим бродил я прежде,

и в обезлюдевшей тиши

сиял кристалл моей души…

Пусть сед висок, обыденна одежда[51],

но так меня простор безбрежный манит!

Я уплыву Великою рекой[52],

небесный Ковш вином наполню,

и захмелеет тварный мир со мной.

Горланю песню, барабаню,

а что за день сейчас, не вспомню.

Озеро дунтин[53]

Мелодия «Хуаньсиша»

Уже в Дунтин выходит мой корабль,

под чуским небом – за горой гора,

недвижен вымпел, и смирна волна.

Зардел горе́ц у бухточки изгиба,

пал месяц в воду саблей белорыбы[54].

Меж звезд холодной ночи – тень челна.

Бровки – словно горы дальные

Мелодия «Шэнчацзы»

Бровки – словно горы дальные[55],

глазки – ивушки печальные.

не заходят зори в теремок,

и на ложе – вешний холодок.

В чаше нет вина, часы тягучи,

фитилек уже погаснет вскоре,

вдруг луна пробилась из-за тучи

и погнала тень цветов по шторе.

Приветствую вас, вешние брега

Мелодия «Сицзянъюэ»

Приветствую вас, вешние брега,

я не был здесь три долгих года,

влекомый волей ветерка,

мой челн минует ивовые своды.

Хотя дорога жизни так крута,

душа моя всегда открыта.

Небесной синью светится вода,

и стая чаек – у зенита.

Задержал меня ветер у Трехглавого пика[56]

Мелодия «Сицзянъюэ»

Мой челн, красой осенней полн,

бездонную одолевает хлябь,

замедлив бег челна, дух этих волн

к закату поднимает рябь.

К утру, быть может, станет тихо,

а спать под небосводом славно,

в хрустальном тереме