Малыш от генерального - Мария Коваленко

Так себе развлечение. Даже отсутствие в офисе Вероники, которая каждый раз смеялась над моей обновкой, не добавляло энтузиазма. Проще было договориться с попой и качественно отдавить диван.

Я уже почти смирилась с этим планом на выходные. Нашла сериал с симпатичным актёром, ради улыбки которого можно было вытерпеть весь бред, который говорили его губы... но мое везение на улыбке и закончилось.

Ещё перед самым просмотром зазвонил телефон. Жалобно так, долго. И мама с упреком в голосе сообщила, что бабушке утром снова стало плохо.

* * *

Больше всего в своей работе в «А-групп» я любила ненормированный график. С ним у меня всегда была причина отказаться от внезапного семейного чаепития, раздачи осенних кабачков и джемов маминого производства.

Дамир Закиевич редко просил меня что-то делать в выходные или по вечерам. Но для всех я была на телефоне, занята очередным срочным отчетом или просто «работница тирана».

За босса было немного стыдно. Ему, в отличие от брата, этот образ не подходил совсем, но моя безлимитная вольная от всего, что труднее работы, того стоила.

Жаль, не в этот раз.

Мама встретила меня у порога. Как всегда, в переднике, с одной рукой в муке и с улыбкой на лице.

– Явилась звезда наша! – распахнула она дверь. – Пока ты ехала, бабушку отпустило, и она ушла к соседке музицировать. Опять будут из внука Моцарта делать. 

– Ясно.

«Явилась» и «звезду» я пропустила мимо ушей. За десять лет, как начала жить отдельно, привыкла. За бабушку почувствовала облегчение. Последний раз «стало плохо» закончилось поездкой в больницу и двухнедельным стационаром.

– А у вас все хорошо? – Я протянула пакет с фруктами и любимыми бабушкой чешскими вафлями.

– У нас кроме бедовой дочери проблем нет. Бог миловал. А дочь перевоспитывать уже поздно.

Как ни горько, но это тоже было привычно.

– Мам, давай не будем. Расскажи лучше, как у тебя дела на работе? Премию к отпуску дадут или опять грозят сокращением?

Я прошла за мамой в гостиную. Заглянула в спальню, чтобы получить свой традиционный приветственный кивок от увлеченного футбольным матчем папы. И оказалась на кухне.

– Тебе бы только о работе и говорить.

– Мам, неправда.

Форточка была открыта, но кислорода мне почему-то не хватало. Чтобы не упасть от головокружения, пришлось даже сесть на стул.

– А что правда? У тебя ведь все не как у людей. Вместо личной жизни – карьера. Вместо мужика – ребёнок из пробирки.

– Ты ради этого меня вызвала?

Вопрос, наверное, можно было не задавать. С бабушкой все в порядке, у родителей, судя по беззаботному лицу папы, тоже. Проблема была лишь во мне. Как обычно.

– Можно подумать, ты бы приехала просто так, проведать родителей.

– Я бываю у вас часто. Как только получается.

– Два раза в месяц – это часто?

– Мам... – Я набрала в грудь воздуха. – В прошлый раз ты сама сказала, чтобы я закрыла дверь с другой стороны. Чего ты от меня еще хочешь?

– Аглаш, с твоими новостями... – Мама вытерла руки и отставила очередную банку с закаткой. Теперь все ее внимание было сосредоточено только на мне. – Не злись. Я тебе уже говорила, но повторю ещё раз: глупость ты придумала с этим ЭКО. И для себя, и для ребёнка. Не заводят так семью.

Она присела рядом на корточки. Как в детстве, когда хотела сказать какую-то важную вещь. Положила руки мне на колени.

– Милая, послушай мудрого совета: пока не поздно, сделай аборт. Не порти себе будущее. Жизнь матери-одиночки не мед. Ни одна женщина такой судьбы не заслуживает.

– Мам, какой аборт?! Нет, даже разговаривать об этом не хочу!

Я попыталась подняться. Можно было заранее догадаться, к чему приведет поездка. Две недели назад, когда я сообщила о беременности, мама ещё не успела придумать аргументы против. Тогда она сказала, что я сошла с ума, и указала на дверь. Сейчас, похоже, меня ждала запоздалая лекция.

К сожалению, подняться и уйти мне не дали. Тонкая жилистая рука легла на плечо. Не пресс, но удержала не хуже. Невидимый поводок даже спустя десять лет не рвался.

– Хочет она – не хочет, а как ты дальше свою жизнь видишь? – мать было уже не остановить. – Думаешь, много мужчин захотят связываться с такой женщиной. «С прицепом». – Узкие губы презрительно скривились. – Кому нужен чужой ребенок? С ним ведь нужно общаться, отношения как-то выстраивать, деньги тратить. У тебя самой характер не сахар, а тут двое!

– Мама, я не заглядываю так далеко. Мне ребёнок нужен не для того, чтобы мужчину искать.

От этого разговора меня уже начало знобить.

– А я заглядываю! И понимаю, что как была ты одна, так одной и останешься!

– Теперь не одной!

– Ты ребёнка с мужиком не равняй. У них цели разные.

– Значит, у меня будет мужчина, который способен принять и моего ребёнка.

Не хотелось ссориться, не хотелось оправдываться. Думала, что за много лет нарастила уже такой панцирь, что никакая родительская реакция не пробьет, но она пробивала... метко, болезненно. В цель.

– Никого у тебя не будет. Свободная отличного мужика удержать не смогла, а с дитем – подавно не удержишь.

Словно на ненормальную, мама махнула на меня рукой и поднялась. Все ее внимание снова сосредоточилось на банках, блестящих, идеальных, с прямыми, будто откалиброванными по одному размеру огурчиками, которые не двигались, даже когда мама трясла банку.

– Мне жаль, что ты обо мне так думаешь. – Переносицу уже ломило, а в уголках глаз скопились слезы.

– Это ты не думаешь! Ни о себе, ни о ребенке, ни о нас с папой. Ума не приложу, что я соседям скажу? Откуда внук появился? А как тетке в Воронеже предлагаешь сообщить? Её же удар хватит!

– Ты можешь не сообщать никому. Я не прошу ни у кого помощи. – Не в состоянии больше продолжать эту беседу, я встала и направилась к двери. – На няню я деньги скопила. Квартира у меня своя. У нас с малышом все будет хорошо без соседки и без тетки, которую я видела последний раз в свои семь лет.

Заходить в спальню, прощаться с папой я не стала. В груди пекло, и ради очередного кивка задерживаться не было желания.

Вместо прощания надела туфли, схватила сумочку и выскочила за дверь.

Как воровка, пойманная с поличным. Неблагодарная дочь уважаемых родителей. Пустышка, которая своим поступлением в МГУ прервала династию известных музыкантов. А потом вместо почетной должности любовницы декана с кучей привилегий и перспектив превратившаяся в карьеристку, трудоголика, одиночку.

О последнем даже вспоминать не хотелось. Мама все же с ювелирной точностью прошлась по всем моим болевым точкам. Коротким разговором расковыряла то, что я сращивала годами.