Дэйна и Эльнарион. История одной игрушки - Тиана Макуш

шею, хоть и знает, что всё равно ничего не увидит. Впрочем, хозяйка замечает движение и тотчас следует приказ.

— Отвернись и смотри прямо перед собой.

Теперь остаётся надеяться лишь на слух, но тот уже не раз предавал эльфа. Как и сейчас. Мужчина понимает, что за спиной вновь находится кто-то, когда на глаза опускается тёмная ткань, затягиваясь узлом на затылке, и он вообще лишается возможности что-либо видеть. По вмиг ставшей чувствительной коже рисует узоры что-то твёрдое, бугристое… Плеть? А хозяйка сказала — понравится. Как такое… Мысли прерываются резким свистом и спину обжигает длинное прикосновение. Жар волной проходится по телу, оставляя чувство тепла. И вновь еле ощутимые ласкающие прикосновения — по позвонкам, бокам, тазовым косточкам. А следом за ними мурашки по коже. Он напрягается в ожидании следующего удара и привычного чувства унижения. Но их нет, ни того, ни другого.

Наконец Эль на мгновение расслабляется, делая забытый вздох. Она следила за ним, наблюдала за реакцией, иначе как объяснить, что удар обрушивается тут же. Плескает кипятком в месте соприкосновения, растекается дальше горячим теплом, неожиданно скапливающимся в паху, вызывающим там тесное томление. Бездна! Как низко он пал. Светлый эльф, воин, а получает такое постыдное удовольствие от плети, направляемой тонкой ручкой. Вот только с момента его рабства тело живёт отдельно от рассудка и получает своё наслаждение, независимо от отношения разума к происходящему.

А удары продолжают сыпаться сзади с рваными интервалами, каждый раз — неожиданно, перемежаясь с необычными ласками, заставляя всё тело плавиться от неизвестных доселе ощущений. И верхом удовольствия, но одновременно — и презрения к себе, становится прикосновение к паху через штаны, когда твёрдая рукоять приподнимает тугие мешочки, слегка покачивает их, проводит по всей длине напряжённой плоти и слегка надавливает на головку. В пространстве раздаётся жалобный стон, и, спустя целую вечность, Эль осознаёт, что он принадлежит ему.

— Как сладко… Не хочу больше ждать.

Горячий шёпот, за которым следует резкое движение, и вот уже мужчина чувствует всем телом прижавшуюся девушку, обвившую ногами его бёдра, придавившую собой возбуждённую плоть и слегка потирающуюся о неё. Разум сдаётся под натиском эмоций, а его внутренняя вселенная взрывается в момент, когда острые клыки пронзают кожу над бешено бьющейся жилкой и мягкие губы нежно сжимаются вокруг ранки. Бесстыдная рука проникает меж их телами под тонкую ткань и обхватывает напряжённый член. Яркие белые точки перед глазами, гортанный долгий крик, и мужчина чувствует небывалое облегчение, изливаясь в собственные штаны. Хриплый смешок и повязка исчезает с глаз, заставляя прищуриться даже от слабого света.

— Какой ты чувствительный. Надо не забыть в следующий раз приказать тебе не кончать без разрешения, мой мальчик.

Как же хочется сказать, что следующего раза не будет, но беда в том, что Эль совсем в этом не уверен. Миг слабости прошёл и мужчина отводит взгляд, чтобы не видеть сияние торжества и наслаждения в алых глазах напротив. Его освобождают от оков и зовут за собой в спальню. С тех пор он не спал на голом полу и прикованный цепью, ковёр у кровати вампирши гораздо мягче и удобнее. И кончить больше тоже не удавалось, ведь хозяйка исполнила своё намерение полностью. Так что всю прошедшую неделю помимо тяжких дум его неотступным спутником стало практически непрекращающееся возбуждение.

Великий Лес, дай сил и стойкости! Вот только Лес не слышал своего сына через невесть сколько миров. Окончание двух недель рабства ознаменовалось не только отсутствием хозяйки в течение всей ночи, на протяжении которой эльф внезапно понял, что ему скучно и не хватает постоянного присутствия вампирши, её приказов. Она вернулась лишь поздно утром, уставшая, но какая-то гордая собой. И именно тогда в их отношениях произошли очередные изменения.

* * *

В кои-то веки Дэйна не ощущала опостылевшую за долгие годы скуку. Прошедшие две недели были такими насыщенными. Она полностью отдала всё свободное время воспитанию своего раба. Такой противоречивый, внутренне непокорный — он доставлял ей неимоверную радость, давая поводы рисовать на мускулистой спине так любимые вампиршей кровавые узоры. Каждый раз перед работой с плетью она вырезала когтем на коже раба руну, резко снижающую его болевой порог, и наслаждалась ещё и стонами и криками боли. Но эльф и в самом деле оказался смышлёным и смирился через четыре ночи. Внешне. А внутри продолжали бушевать страсти, разрывающие душу сомнения и чувства. И каждое второе утро она вкушала этот чарующий коктейль.

Посвятив себя рабу, Дэйна ни на миг не забывала о втором подарке, маленькой полукровке, оказавшейся сестрой Эльнариона. Испробованная в первую же ночь, кровь эльфа рассказала ей всю историю жизни молодого воина. Всего лишь сто сорок лет, мальчишка! Но уже добившийся уважения в Роду своим воинским и магическим искусством. В этом мире вампиры, обращенные из людей, почти не умели читать память крови, если только в них не было дара менталиста изначально. Дэйна умела, и нежная привязанность Эля к младшей сестрёнке была одной из многих тайн, теперь известных вампирше. Девочка непременно ещё сыграет свою роль, а пока она заперта в ограниченном пространстве комнат и со страхом ожидает будущего.

Всю вторую неделю девушка с азартом пыталась заставить свою новую игрушку примириться с желаниями тела. О, это великолепное тело оказалось очень отзывчивым, таким жаждущим в её руках. Но сильный разум не только отрицал происходящее, но и изо всех сил пытался подавить чувства. Эта борьба была такой сладостной для восприятия древней вампирши. Но сильно затягивать её всё же нельзя. Слишком сложно предсказать, что случится скорее: сломается воля эльфа под гнётом противоречивых эмоций, или он сознательно позволит себе подчиниться, в душе. На последнее Дэйна почему-то сильно не рассчитывала. Но время пока было.

А сегодня наступило новолуние, и Дориан Виардэн успел найти всё для ритуала.

Ночь прошла тяжело, ритуал выпил море сил. Хорошо, что предусмотрительный вампир запасся источниками крови — Дэйна осушила трёх людей начисто. Перед глазами всё ещё стояли яркие сцены: как находящуюся в стазисе старуху покрывает кровь подвешенной над ней и воющей от страха беременной преступницы с огромным животом, как жизнетворящая жидкость впитывается в немощное тело, возвращая лёгкий румянец щекам, и после снятия стазиса душа уже не стремится покинуть мир живых.

Древняя до сих пор слышала страстные стоны, с которыми одурманенные магией разума молодые юноши и девушки совокуплялись внутри сфер-заклятий, венчавшихся накопителями — в них стекалась вся энергия, выделяемая людьми, включая и жизненную. Было несколько странно видеть, как тела усыхают, продолжая двигаться в ритме похоти. Но всё же эти картины не так задевали эмоционально, как радость от осознания правильно проходящего ритуала и понимания, что ещё одно Дитя Ночи сможет обрести счастье.

Потом она постепенно вливала в женщину энергию из накопителей, воспроизводя гортанные звуки демонического языка и наблюдая, как с каждым разом тело избавляется от последствий прожитых лет. В итоге, на алтаре оказалась молодая красивая девушка, теперь уже спавшая — наведённым сном. По хорошему, обратить её нужно было бы Дэйне, но прожившая целую жизнь душа могла не воспринять сразу новое положение, и Дориану неплохо было бы иметь влияние создателя на свою будущую супругу. Так что ритуалом роль правительницы вампиров и ограничилась.

Уставшая, но сверх меры возбуждённая, девушка устремилась в свои покои, где ждал тот, кем она сильно хотела обладать уже несколько дней. Сегодня сил обуздать желания просто не было.

За прошедшее время эльф уже достаточно выучил требования своей хозяйки, чтобы дожидаться её в покорной позе… в которой не заметно было ни грана покорности. На коленях, сведя руки за спиной, чуть склонив голову, мужчина оставался настороже, но, Бездна, Дэйне это нравилось! Подойдя со спины (Эля это всегда жутко