В гости по ночам... - Мария Жукова-Гладкова

Господин Угрюмов, более десяти лет скрывавшийся неизвестно где, вернулся в родной город и зачем-то угнал машину у серба Бояна Станковича, зарегистрированную на его русскую жену.

Узнав о том, кого убили перед их домом, жильцы коммунальной квартиры собрались на кухне для обсуждения случившегося. На пирамиде Угрюмова никто из собравшихся денег не терял, как, впрочем, и на других. В свое время на коммунальной кухне велись ожесточенные споры о том, нести деньги тем, кто обещает сто двадцать процентов годовых, или не нести. Владимир Викторович убедил соседей, что таких прибылей просто не может быть, и жильцы коммуналки на пирамидах не потеряли ничего. Но все равно Екатерина Афанасьевна выступила с инициативой обращения к президенту – человеку, избавившему мир от пирамидостроителя, следовало вручить орден за заслуги перед Отечеством. Екатерина Афанасьевна не сомневалась, что и опознавшие Угрюмова, и не опознавшие, но пострадавшие от кого-либо из пирамидостроителей граждане ее инициативу поддержат.

– Кто-нибудь знает, чем занимается Станкович, у которого машину угнали? – вдруг спросила Юлия Карловна, закуривая папиросу, вставленную в мундштук.

Жильцы стали переглядываться.

– К нему много народу шляется, – заявила Екатерина Афанасьевна.

– Мужики, – добавил Игорь Петрович. – Вы же сами видели только одну женщину.

– Я не поняла, кого все-таки убивали? – спросила Ольга.

– Конечно, Угрюмова, исчезнувшего с деньгами вкладчиков, – ответил коллекционер Владимир Викторович. – За ним явно следили и выследили. Не думаю, что тех, кто обеспечил очищение земли русской от этого проходимца, интересовало, на чьей машине он ехал.

– Зачем ему было угонять машину, если он собрал столько денег? – продолжала Ольга. – Может, он действовал заодно со Станковичем? Не спрашивайте, я не знаю, что их могло объединять.

– Но он мог ходить к Станковичу, – заметил сын Юлии Карловны, художник Святослав. – Мы же не знаем всех, кто туда ходит, и не знаем, зачем туда ходят. Я предлагаю для начала прояснить этот вопрос.

– А что вам это даст? – впервые подал голос Ганс. – И вообще что вы сейчас обсуждаете? Есть правоохранительные органы…

– Ганс, мы не можем остаться в стороне! – закричал Игорь Петрович.

– У нашего дома машину взорвали, – пояснила Екатерина Афанасьевна, будто Ганс этого сам не видел. – Мы должны разобраться.

– В чем? – не понимал Ганс.

– В том, затронет это нас или не затронет, – сказала Ольга.

– Как вас может затронуть взрыв чужой машины? – Ганс обвел взглядом собравшихся на коммунальной кухне.

– Ты знаешь, что к нашему дому уже неоднократно подбирались всякие девелоперы? – спросил Владимир Викторович. – Наш дом стоит на лакомом участке.

– Но он же представляет историческую ценность!

– Не очень большую, – махнула рукой Юлия Карловна. – При желании можно признать его аварийным, еще что-нибудь придумать. К сожалению, никто из известных людей у нас тут не жил. Особых архитектурных изысков не наблюдается. Вообще мы очень обрадовались, когда здесь расселили коммуналки. На нашу только никто не позарился из частных лиц. Леонид Саркисович навряд ли позволит снести это здание. Он в него много денег вбухал. И третий с четвертым этажом тоже не захотят. Проживание иностранцев идет нам на пользу…

– Но в случае расселения вы же получите отдельные квартиры и…

– Не факт, – сказала Ольга. – Мы можем лишиться и того, что есть. Нас всех в большей или меньшей степени устраивает проживание здесь. Мы все рядом работаем. А выселить нас могут в Колпино или Кронштадт. А если, не дай бог, Петербург объединят с Ленинградской областью, то могут и под Лугу, и это будет законно. Знаете ли, не хочется после центра города отправляться на выселки.

– В нашей стране слишком много людей пострадали от сделок с недвижимостью, в особенности в Москве и Петербурге, – сказала Юлия Карловна. – Поэтому мы предпочитаем держаться за то, что есть, чтобы не потерять вообще все. С Севой поговорите как-нибудь на досуге. И он вас может с другими гражданами познакомить, всю жизнь прожившими в нашем районе в отдельных квартирах, а теперь обитающими в подвалах и на чердаках. Конечно, в первую очередь пострадали жильцы отдельных квартир в престижных местах и старых домах, но и нам следует держать ухо востро.

– То есть вы считаете, что это убийство может быть началом очередного этапа борьбы за участок земли, на котором стоит ваш дом? – дошло до немца.

– Именно это я и имел в виду, когда вспоминал девелоперов, – подтвердил Владимир Викторович. – Был период, когда сюда чуть ли не каждый день шлялись какие-то личности, сулили золотые горы. Сева узнал двоих типов и сразу же к нам прибежал, предупредить. Они же и в его дом ходили – и теперь он на чердаке живет. У него ничего не осталось! Даже фотографии матери и отца!

– А они-то кому понадобились? – не понял немец.

– Да никому они не понадобились! – воскликнула Ольга. – Их просто выкинули на помойку. Сева рассказывал, что у них была прекрасная библиотека, и он понятия не имеет, где сейчас все эти книги. Их собирали еще его дед и отец. Он из профессорской семьи, как вам уже говорили, Ганс.

– Книги, конечно, не выкинули, тем более старинные, – уверенно заявил Владимир Викторович. Интересы коллекционера простирались в другие области, но при желании он мог бы найти, с кем проконсультироваться насчет истинной цены книг.

Ганс спросил, что случилось с Севиным домом.

– Я не понял, что происходит в вашем районе и чего вы боитесь? Старые дома сносят и на их месте строят новые? Или перестраивают?

– И то, и другое, – ответила Ольга. – Вероятно, исходят из состояния дома.

– Необязательно, – покачал головой Владимир Викторович и привел в качестве примера дом, стоявший в двух кварталах, в котором в советские времена был великолепный парфюмерный магазин.

Магазин был известен всем жителям района. В годы дефицита этот самый дефицит, который закупали на подарки знакомым обоего пола, почему-то обязательно выкидывали тридцать первого декабря перед самым закрытием. Никто не мог объяснить, почему. Представители семей, проживавших в районе, отправлялись на дежурство вместо того, чтобы готовить праздничный стол или собираться в гости. В другие дни тоже, бывало, выбрасывали что-то интересное. Конечно, чаще всего это была продукция дружественной Болгарии или Польши, но и настоящие французские духи там тоже появлялись.

– Помните, как давали по два шампуня в руки? – с ностальгической грустью спросил Игорь Петрович. – Оль, помнишь, как я с утра бежал очередь занимать, а вы с мамой и папой потом подходили?

– По две единицы товара в руки давали, – заявила Юлия Карловна. – Шампунь и дезодорант. Или два шампуня. Или два дезодоранта.

– Когда как, – покачала головой Екатерина Афанасьевна. – Бывало, что можно взять и два шампуня, и два дезодоранта.