📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгТриллерыУбийца - Джонатан Келлерман

Убийца - Джонатан Келлерман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 91
Перейти на страницу:

– Да уж, – ответила она. – Но и ставки у него наверняка поменьше, чем у Старка и Старка. Что, хотите сказать, гандикап? Так-то оно так, но закон на стороне Шери, а Медее только и остается, что строчить бессмысленные ходатайства да накручивать количество часов, проведенных в суде.

– Те самые ходатайства, которые вам так хочется отправить в мусорную корзину.

Нэнси Маэстро взяла еще конфетку. Развернула медленно, съела быстро.

– До чего же мне не терпится поскорее вылезти из этой дыры и заняться настоящими преступниками… Ну, ладно. Вы с нами?

– Разумеется.

– Вот и отлично, – сказала она. – Так, значит, своих детей не завели? Чтобы сохранять объективность?

– Нет, – сказал я. – Просто так сложилось.

Она посмотрела на меня внимательно.

– Женаты?

– Почти.

– Помолвлены?

– Состою в длительных отношениях.

– Не спешите связать себя по рукам и ногам, значит? Что же, жизнь и так коротка, незачем тратить ее на глупые ошибки… Ладно, я пришлю вам материалы.

– Один вопрос, – сказал я. – Сколько было Рамбле, когда Шери оставляла ее с Конни?

– Она жила у нее от шести до девяти месяцев.

– То есть это было время, – продолжал я, – когда девочка научилась сидеть, ползать на четвереньках, а может быть, уже попробовала вставать. Речевое поведение тоже активизировалось – она начала гулить, говорить «ма-ма»…

– Ну и что? – переспросила судья.

– Интересное время для родителей. Конни повезло.

– Это имеет какое-то значение?

– Я пытаюсь понять, что именно она испытала. Почему так настаивает на этой тяжбе.

– Может, конечно, Конни прикипела к ребенку, – сказала судья. – Но мне почему-то кажется, что она просто терпеть не может свою сестру.

Глава 4

Через два дня после моей встречи с судьей Маэстро судебный клерк доставил мне домой ксерокопии документов по делу «Сайкс против Сайкс» и вручил их мне лично. Том в шесть дюймов толщиной состоял из множества ходатайств и противоходатайств обеих сторон, которые ровно ничего не прибавляли к сути дела, как мне его изложила Маэстро. Тем не менее я внимательно прочел все от корки до корки – ведь когда даешь показания в суде, надо быть уверенным, что в деле нет для тебя никаких сюрпризов, иначе можно сесть в калошу.

Когда я закончил и позвонил телефонистке, то оказалось, что мной уже интересовались и Медея Райт, и Майрон Баллистер. Проигнорировав их обоих, я написал судье, что готов побеседовать с сестрами в рамках полученного мной предварительного гонорара. Подсчитав его полную сумму, я приложил копию счета к письму.

Мои услуги по этому делу оплачивались ниже моей обычной ставки в суде по семейному праву, ведь случай казался совсем простым: права Шери Сайкс на собственного ребенка подтверждены законом и останутся незыблемыми до тех пор, пока суд не докажет, что она представляет явную и постоянную угрозу жизни, физическому и/или психическому здоровью девочки.

Маэстро позвонила мне наутро:

– Вы деловой человек, доктор Алекс. Так, значит, все честно, без утайки и непредвиденных расходов?

– Честность – лучшая политика, проверено на опыте.

Она захохотала.

– Что – честность лучше защищает от нападок проигравшей стороны?.. Ладно, я санкционирую ваш счет, и можете начинать с Райт и Баллистером. Им обоим не терпится с вами поговорить.

– Они уже звонили. Но я им не перезванивал и не собираюсь.

– Почему?

– Зачем они мне? Будут опять трясти у меня перед носом своими бумажками и пытаться влиять на мое суждение… К тому же если я потрачу время еще и на них, то мне придется содрать с вас куда больше денег. Чтобы компенсировать свои страдания.

– То есть к членам коллегии адвокатов особой любви вы не питаете?

– Дело не в любви, Нэнси. Просто жизнь слишком коротка.

* * *

Чек из суда прибыл на следующей неделе. Я набрал домашний номер Шери Сайкс и прослушал сообщение, записанное на фоне чего-то похожего на сильно замедленный и к тому же покореженный «Линэрд Скинэрд»[6]. «Это Ри. Оставьте здесь ваше сообщеньице. Чмоки-чмоки-чмоки». И смех. Я решил, что дам ей сутки на размышление, а потом позвоню ее сестре. Звонок от Ри раздался через два часа.

– Здрасте, это я, Ри! А вы психолог! – Тридцать семь лет, а голос звонкий, как у девчонки, и интонации подростковые.

– Да, это я.

– Жду не дождусь, когда мы с вами встретимся. Чтобы разобраться со всей этой хре… с тем, что устроила моя сестра.

– Как насчет завтра в десять?

– Заметано! Значит, до завтра!

– У вас есть мой адрес?

Молчание.

– Ой, нет… Ну вот, теперь вы решите, что я чокнутая.

Я продиктовал ей адрес.

– Так как? – снова спросила Шери. – Вам тоже кажется, что я чокнутая? Я не чокнутая, кто бы там что ни говорил. Просто нервничаю очень.

– Кому приятно, когда его судят…

– Да, но не это главное, док. Главное в том, что это моя сестра. А она – злобная извращенка.

Не такая уж извращенка, раз ты не побоялась подкинуть ей ребенка на целых восемьдесят восемь дней.

Вслух я сказал:

– Давайте поговорим об этом завтра.

– Завтра так завтра, – ответила она. – Только учтите, разговор будет долгий!

* * *

Шери опоздала на пять минут и, сверкнув улыбкой, извинилась за то, что «малость заплутала в ваших сумасшедших переулках».

Мой дом – квадратная белая коробка на самой вершине холма, куда ведет неразмеченная дорога, отходящая от бывшей тропы для верховой езды, которая, извиваясь по-змеиному, ползет от Беверли-Глен на северо-запад. Если вы уже были здесь, то найти его не составит для вас труда. Если нет, то – удачи.

Те, кто приходит ко мне впервые, обычно сразу обращают внимание на обилие света и вид из окна. Шери «Ри» Сайкс стояла посреди гостиной и смотрела в пол. Я пожал ей руку. Ее ладонь оказалась холодной и влажной на ощупь, и она тут же отняла ее, точно боясь, что повышенная секреция кожи может быть истолкована не в ее пользу.

Высокая, крепкого сложения женщина с волосами, выкрашенными в цвет апельсиновой газировки, она выглядела на все свои тридцать семь, и даже с лишком. Огненно-рыжие волосы имели изрядную длину и были заплетены в косу, кончик которой болтался на уровне поясницы. Пушистые прядки кудрявились над загрубевшим от солнца лбом. В мочках ушей покачивались серьги. Хрящ левого уха украшал черный металлический пирсинг. Висюльки на нем были из нержавеющей стали; миниатюрные цепочки чередовались с миниатюрными же буковками. С одной стороны это были буквы «экс», с другой – «оу»[7].

1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 91
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?