Герцог оперативного назначения - Владимир Лошаченко

– Да, с ваянием амазонки точно не в ладах.

Обернувшись на вошедших, зашипели рассерженными кобрами. Одна из них с лицом живой мумии заорала:

– Альвхейд, негодная девчонка, как ты посмела привести в храм чужеземца?

Царица побледнела. Пашка примиряюще поднял руки:

– Стоп, дамочки, давайте вопрос о единовластии решим тихо-мирно.

Тихо-мирно не получилось, на опера обрушился ментальный удар со стороны жриц. Обычному человеку можно сразу Шопена заказывать, но не оперу-мечнику, а тем более Павлу Чернову, потомку Создателей древнейшей космической расы. Легко выдержав ментальную атаку, Пашка сорвал с плеча карабин.

«Банг, банг, банг…» – застучали частые выстрелы, после каждого из которых головы Верховных жриц взрывались, расплескивая кровавые мозги. Картечь в упор – жуткая штука. Оставшихся двух «мумий» опер застрелил из пистолета. Несмотря на отсутствие голов у трупов, произвел контрольные выстрелы – срабатывало правило, вбитое с курсантских времен обучения на Базе Хранителей.

Царица Альвхейд вместе с воительницей Датой блевали у стеночки, видимо, впечатленные дикой картиной зачистки. Все правильно, на некоторые вещи не должен смотреть человеческий глаз. Между тем опер сменил магазин в «Бизоне». В храм, привлеченные выстрелами, ломанулись стражницы с мечами наголо. Пашка из экономии патронов убивал их ментальными ударами. Выскочив наружу, добил остатки охраны. Храм и площадка перед ним оказались завалены трупами.

– Невозможно работать, сплошная антисанитария, – пыхтел Пашка, счищая кинжалом чьи-то мозги с правого берца. Опер вывел из пирамиды расквасившихся девушек и привел их эмоции в порядок.

– Царица, в столице есть войска? Необходимо провозгласить твою верховную власть, а не то народ взбунтуется. Дата, давай приберемся у храма. – И Пашка с амазонкой быстро покидали трупы охранниц в помещение.

На плацу у казарм несколько сотен юных воительниц занимались тренировочными мечными боями.

«На довольно низком уровне», – заметил опер.

Некоторая часть амазонок верхом метала дротики в мишени – врытые в землю двухметровые столбы.

Заметив царицу, учебные бои прекратились, амазонки сгрудились толпой, а от одного из шатров, стоящего рядом с казармами, к спешившимся всадникам шла горилла в человечьем обличье, обвешанная оружием. Это чучело довольно небрежно приветствовало царицу Альвхейд, прорычав нечто невразумительное, без всякого намека на поклон. Пашка знал, что власть в стране Альвхейд чисто номинальная, но не до такой же степени.

– На колени перед царицей, чмо болотное! – взревел он.

Собственно, оперу нужен был повод для разборки с местными трансвеститами. И вот радость, его и искать не пришлось. У двуполого воина от злобы горло перехватило. Какой-то ничтожный червяк, чужеземец-мужчинка посмел ему, Вождю малой дружины, указывать. Да разорвать его на месте, четвертовать, а затем на кол.

– Позвольте, Ваше Величество, вызвать этого невежу на поединок до смерти одного из противников? – Чернота почтительно склонил голову перед Альвхейд.

Та утвердительно кивнула. Не зря Пашка всю дорогу от храма втолковывал блондинке необходимость устранения двуполых выродков – противоестественное явление в обществе, они просто тормоз в процветании народа. Ну а жрицы вообще отдельная песня: уничтожение данной касты – залог твердого единовластия в стране.

– Вы, Ваше Величество, с Датой сядьте на лошадок и езжайте на тот холмик.

Отправив девушек на безопасное расстояние, опер обратился к застывшему вождю:

– Много в вашей дружине таких, как ты? Непобедимых?

– Сорок десятков. Не морочь голову, биться давай.

– С тобой одним, э-э, одной, тьфу, черт, в общем, вызываю на поединок всех сразу.

Вождь открыл пасть, обнажая желтые гниловатые зубы, и захохотал:

– Мужчинка точно спятил! Сам напросился, сейчас мы тебя порубим на тонкие ломтики. – И урод побежал к толпе воительниц.

Вскоре на плац начали выходить рослые воины – собралась приличная орава. Выскочил вождь:

– Молись своим богам, чужеземец, настал твой последний час.

Он умер с предвкушающей улыбкой на звероподобной морде – кинжал опера через глаз вошел в мозг. Чем выше стоишь, тем громче падаешь.

Тем временем на холмике девушки, судорожно вцепившись в гривы лошадей, наблюдали за самоубийством Великого Отца (по их мнению). После победы над первым противником Паша на секунду исчез и объявился неподалеку от болельщиц. Они обратили внимание на его отрешенное лицо, вот он махнул кулаком, словно заколачивал что-то, – и над плацем раздался громовой удар. Дрогнула земля. Когда рассеялась пыль, поднявшаяся над ристалищем, потрясенные амазонки увидели большие кровавые блины – все, что осталось от четырехсот Непобедимых.

Пашка, не заморачиваясь, нанес гравитационный удар. Многих воительниц рвало от кошмарного зрелища. Чернота, отдав карабин Дате, создал иллюзию нимба над головой и с царицей в обнимку взмыл на три метра над землей. Громовым голосом перед притихшими сотнями заявил о своем пришествии и о том, что берет под защиту народ альвов. Все воительницы без исключения повалились на колени. В расположение следующей дружины Чернота с царицей и Датой ехали в сопровождении нескольких сотен амазонок, которые за Великого Отца были готовы порвать любого, вставшего на его пути. Малых дружин, численность каждой из которых составляла около четырех тысяч девушек, в столице оказалось четыре единицы. Зачистка двуполых заняла весь день. Пашка устал, устал от бойни, от тошнотворного запаха крови, от роли палача. Хотелось махнуть пару стаканов водки и забыть проклятый день, словно страшный сон. Он не предполагал, что главные испытания впереди. Добравшись вечером до дворца, первым делом распределил охрану из шести сотен амазонок, прихваченных с собой. Дата официально стала начальником дворцовой стражи. На ужин Великий Отец затребовал оленью тушу, зажаренную на вертеле. За столом сидели вдвоем, царица с удивлением наблюдала за нечеловечьим аппетитом Пашиѝ – тот начисто обглодал поджаренный окорок, запив кувшином эля. Откинулся, отдуваясь, в деревянном кресле, глаза насквозь осоловелые.

– Притомился маненько, спать пойду. Да, Аля, распорядись, чтобы девчонок накормили.

Когда Альвхейд вошла в опочивальню, Великий Отец уже дрых без задних ног. Ей со служанками с трудом удалось его раздеть.

* * *

Утром царица преподнесла оперу неприятнейший сюрприз. Пашка из любопытства задал вполне невинный вопрос, как и каким образом воспитывают у них детишек, ведь семей у альвов в обычном понимании нет.

Та и поведала:

– До пяти лет девочки и мальчики растут вместе, а затем их разделяют. Девочек переводят в общины воинов, а мальчиков – в некие резервации.

Царица, естественно, не знала слово «резервация», она обозначила проще – «отдельно охраняемые места». Дальнейший рассказ потряс Черноту. Оказывается, мальчиков охраняли и воспитывали жрицы и двуполые Непобедимые. Услышав такое, Великий Отец пришел в бешенство. Альвхейд уже распрощалась с жизнью – Пашка, рыча от ярости, тряс ее на вытянутых руках. Придя в себя, бросил царицу на ложе и заявил: