Сто рассказов о войне (сборник) - Сергей Алексеев

Выехал из лесу Воздвиженский. Краем леса свернул к оврагу. Тут у оврага сражалась рота. Прибыл к оврагу. Нет на месте стрелковой роты. Взял левее, затем правее. Нет. Не видно нигде солдат. Часто такое тогда бывало. Меняли место в бою войска. Так, видно, случилось и в этот раз.

И верно. Слышит солдат за соседней рощей грохот ружейного боя. Вот где дерется с врагами рота.

К роще направил солдат Пирата. Вот она рядом, роща. И вдруг навстречу бегут фашисты.

— Рус! — кричат. — Рус!

— Рус, капут!

Бежит фашистов до полувзвода.

— Кюхе! Кюхе![3] — кричат фашисты.

— Зупе! Зупе![4] — голосят фашисты.

Бросились фашисты к походной кухне:

— Вот так трофей к обеду!

— Попробуем русской каши!

Растерялся Воздвиженский — не тех ожидал увидеть. Но ненадолго. Схватил автомат Воздвиженский:

— А ну, подходи! А ну, подходи!

Полоснул по врагам солдат.

Схватил гранату, швырнул гранату. Затем вторую. И следом — третью.

Отбил атаку врагов Воздвиженский. Посмотрел на фашистских солдат, на побитый вражеский полувзвод. Вытер вспотевший лоб. Пирата по крупу любовно хлопнул. Тронулся дальше в путь.

Разыскал он родную роту. Доложил командиру. Объяснил опоздание.

Посмотрел командир на бойца лукаво:

— Выходит, обедом врагов кормил.

Не понял Воздвиженский:

— Да нет же…

Улыбается командир.

— Кормил, кормил! — и уточняет: — Нашей русской, солдатской, свинцовой кашей.

Идут, идут, не утихают кругом бои. На севере, на юге, на западе бьются наши бойцы с врагами. Бьются, разят фашистов. Угощают свинцовой кашей.

КОНЕЦ БЛИЦКРИГА

Начиная войну против Советского Союза, фашисты хвастливо заявили, что они быстро расправятся с нашей армией. Фашисты назначили точные сроки взятия советских городов. В первый же месяц войны они рассчитывали взять и Одессу, и Киев, и Ленинград, и Москву. Блицкригом, то есть молниеносной стремительной войной, назвали фашисты свое нападение на нашу Родину.

— Мы быстро дойдем до Москвы!

— До Ленинграда!

— До Киева!

— Мы быстро дойдем до Архангельска! До Вологды! До Саратова!

Прошел месяц.

Не взята еще Москва.

Не взят Ленинград.

Не захвачен Киев.

И конечно, совсем далеко Саратов, Архангельск, Вологда.

Прошел второй месяц.

Не взята еще Москва.

Не взят Ленинград.

Не захвачен Киев.

И конечно, совсем-совсем далеко Саратов, Архангельск, Вологда.

Третий месяц идет к концу.

Все так же — где-то там, за холмами, за полями, еще Москва.

Все так же — в мечтах остается пока Ленинград!

Все так же — не сломлен Киев.

Пришел сентябрь. В окно застучалась осень. Все тише, все тише грозный фашистский шаг. Все реже вспоминают они о хваленом своем блицкриге.

Смеются советские солдаты:

— Похоронили мы блиц фашистский.

— Кол из осины над блицем вбили.

Провалились фашистские планы. Устояли в смертельной схватке с врагом советские люди. Война не кончилась. Война набирала силу.

ХОЛМ ЖАРКОВСКИЙ

Осень коснулась полей Подмосковья. Падает первый лист.

30 сентября 1941 года фашистские генералы отдали приказ о наступлении на Москву.

«Тайфун» — назвали фашисты план своего наступления. Ураганом стремились ворваться в Москву фашисты.

Обойти Москву с севера, с юга. Схватить советские армии в огромные клещи. Сжать. Раздавить. Уничтожить. Таков у фашистов план.

Верят фашисты в быстрый успех, в победу. Более миллиона солдат бросили они на Москву. Тысячу семьсот танков, почти тысячу самолетов, много пушек, много другого оружия. Двести фашистских генералов ведут войска. Возглавляют поход два генерал-фельдмаршала.

На одном из главных участков фронта фашистские танки двигались к населенному пункту Холм Жирковский.

Подошли к поселку фашисты. Смотрят. Что он танкам — какой-то там Холм Жирковский. Как льву на зубок горошина.

— Форвертс! Вперед! — прокричал офицер. Достал часы. Посмотрел на время: — Десять минут на штурм.

Пошли на Жирковский танки.

Защищали Холм Жирковский 101-я мотострелковая дивизия и 128-я танковая бригада. Засели в окопах солдаты. Вместе со всеми сидит Унечин. Не лучше других, не хуже. Солдат как солдат. Пилотка. Винтовка. Противогаз. На ногах сапоги кирзовые.

Ползут на окопы танки. Один прямо идет на Унечина. Взял Унечин гранату в руку. Зорко следит за танком. Ближе, ближе фашистский танк.

— Бросай, бросай! — кричит сосед по окопу.

Не бросает Унечин. Выждал еще минуту. Вот и рядом фашистский танк. Поднялся Унечин, швырнул гранату. Споткнулся фашистский танк. Мотором взревел и замер.

Схватил Унечин бутылку с горючей жидкостью. Вновь размахнулся. Опять швырнул. Вспыхнул танк от горючей смеси.

Улыбнулся Унечин, повернулся к соседу, пилотку на лбу поправил.

Слева и справа идет сражение. Не пропускают герои танки.

Новую вынул солдат гранату. Бутылку достал со смесью. Рядом поставил гранату и жидкость. Ждет.

Новый танк громыхнул металлом. И этот идет на Унечина.

Выждал Унечин минуту, вторую, третью… Бросил гранату. А следом бутылку с горючей смесью. Вспыхнул и этот танк.

Улыбнулся Унечин. Пилотку на лбу поправил. Третью достал гранату. Вынул бутылку с горючей смесью. Рядом ее поставил.

Слева и справа грохочет бой. Не пропускают герои танки.

Десять минут прошло… Тридцать минут прошло. Час продолжается бой, два — не стихает схватка. Смотрят с тревогой на часы фашистские офицеры. Давно уже нужно пройти Жирковский. Застряли они в Жирковском.

Более суток держались советские бойцы под Холмом Жирковским. Подбили и подожгли 59 фашистских танков. Четыре из них уничтожил солдат Унечин.

К исходу суток пришел приказ на новый рубеж отойти солдатам. Меняют бойцы позиции. Вместе со всеми идет Унечин. Солдат как солдат. Не лучше других, не хуже. Пилотка. Винтовка. Противогаз. На ногах сапоги кирзовые.