Аттестатор - Кирилл Казанцев

Начиналось все с малого. Офицерам, выгнанным со службы за излишнюю порядочность, Дугин подыскивал новые места работы. Тем более что его генеральские погоны и высокая должность в Главке МВД открывали самые широкие возможности. Затем начались хитроумные подставы для «оборотней в погонах», этих самых честных офицеров уволивших. Для этого несколько наиболее проверенных людей были объединены в первую «пятерку». Вскоре организовалась еще одна. Затем – еще…

Заговор – это не обязательно одеяла на окнах, зашитая в подкладку шифровка, подписи кровью на пергаменте и пистолет, замаскированный под авторучку. Залог любого успешного заговора и любой тайной организации – полное и взаимное доверие. И такое доверие между заговорщиками против коррупции возникло сразу же.

Вычищать скверну законными методами оказалось нереально. Та же «внутренняя безопасность» во всех без исключения силовых структурах занимается, как правило, только теми, на кого укажет пальцем начальство. К тому же корпоративная солидарность, продажность ментов, судей, а самое главное – низменные шкурные интересы российского чиновничества не оставляли никаких шансов для честной борьбы. И потому Дугин практиковал способы куда более радикальные, вплоть до физического уничтожения наиболее разложившихся коррупционеров. Точечные удары вызывали у разложенцев естественный страх, количество загадочных самоубийств среди них росло, и многие догадывались, что эти смерти далеко не случайны. Слухи о некой тайной организации, этаком «ордене меченосцев», безжалостном и беспощадном, росли и ширились, и не только в Москве, но и в провинции. Корпус продажных силовиков и чиновников просто не знал, с какой стороны ждать удара и в какой именно момент этот удар последует. Что, в свою очередь, становилось не меньшим фактором страха, чем сами акции устрашения.

Сколько людей входило в тайную структуру и на сколь высоких этажах власти эти люди сидели, наверняка знал только Дугин. Даже в случае провала одной из «пятерок» структура теряла лишь одно звено, да и то ненадолго – так у акулы вместо сточенного ряда зубов очень быстро вырастают новые.

Были у Павла Игнатьевича и свои любимчики – люди, на которых он всегда мог рассчитывать и которые его еще никогда не подводили. Одним из них являлся Андрей Ларин, бывший наро-фоминский оперативник, бывший заключенный ментовской зоны «Красная шапочка», бежавший из нее не без помощи Дугина. Ему отводилась в законспирированной системе роль этакого «боевого копья». И, как догадывался Андрей, – далеко не единственного. Таких «копий» у Павла Игнатьевича наверняка было несколько. Пластическая операция до неузнаваемости изменила лицо бывшего наро-фоминского опера – случайного провала можно было не опасаться. Жизненного и профессионального опыта Ларина было достаточно, чтобы быстро ориентироваться в самых сложных ситуациях. Природного артистизма – чтобы убедительно разыграть любую нужную роль, от посыльного до губернатора. Бесспорно, все эти качества Андрею предстояло продемонстрировать в самом ближайшем будущем…

…Несмотря на будний день, в офисе тайной антикоррупционной организации, из окон которого даже просматривалось расположенное невдалеке здание ОВД, не было ни одной живой души. Оно и неудивительно. Ведь то не был офис в привычном понимании этого слова, где от зари до зари трудились сотрудники, обрывались от звонков телефоны, пищали факсы и гудели принтеры со сканерами. Скорее, это была конспиративная квартира, этакий штаб, где Дугин назначал встречи своим агентам, распределял между ними задания и проводил своеобразный инструктаж. А потому больше двух-трех человек здесь никогда не собиралось. Чему были безмерно рады жители близлежащих домов. Ни тебе шумных корпоративов по ночам. Ни шастающих туда-сюда с важным видом «белых воротничков». Ни припаркованных на газонах машин.

А чтобы ни у кого не вызывать лишних подозрений, Павел Игнатьевич распорядился прикрепить на двери отдельного входа на мансарду лаконичную табличку: «Логистическая компания ЭСКОРТГРУПП», а под ней приклеить объявление – «В связи с проводимым ремонтом заказы временно не принимаем. Приносим свои извинения». Иногда для имитации ремонтных работ к «офису» подруливала машина с парой-тройкой мужичков в строительных комбинезонах и с пластмассовыми чемоданчиками «BOSCH». Они заходили внутрь мансарды, а уже через минуту на весь двор разносилось натужное жужжание дрелей и перфораторов. Однако надолго там не задерживались, сворачивались ровно к шести часам вечера, чтобы не действовать на нервы местным жителям, которые к этому времени, вымотанные работой, возвращались к себе домой и хотели только одного – тишины и покоя.

Ежедневно «дежурившие» у подъезда соседней пятиэтажки бабушки даже восхищались образцово-показательными «ремонтниками». Мол, молодцы, ребята, за лишней копейкой не гонятся, делают все не спеша и с умом, уважая при этом граждан. Не то что понаехавшие гастарбайтеры, которые вечно куда-то торопятся и не перестают долбить стенки даже ночью…

…Подмосковный двор жил своей привычной жизнью. Детвора каталась на велосипедах, самокатах. Карапузы же под присмотром мамаш резвились на детской площадке: копались в песочнице, катались с горки. Рядом на выгоревшем от солнца газоне выгуливали своих домашних питомцев собачники. Особняком от всех откровенно скучали на лавке у подъезда четыре старушенции.

– Что-то давненько ремонтников не видно, – прошамкала одна из них беззубыми деснами и кивнула на невысокое двухэтажное здание в глубине двора, спрятавшееся под сенью старых разлапистых берез.

– Да, давненько, – вторила ей подружка и поправила слегка сползший набок парик.

– Бог с ними, с этими ремонтниками, – подала голос крючконосая бабка. – Меня больше другое волнует – что в этом здании будет? Меня бы, например, отделение банка устроило или магазин продуктовый. А то до ближайшего километр топать. Понастроили гипермаркетов, все гастрономы теперь закрываются.

– Ишь ты, размечталась. Магазин ей продуктовый подавай, – заворчала худосочная старушка. – Откроют бар или бордель какой-нибудь, как это во всем городе делается, и будет всем нам веселье по ночам. А то, что они табличку повесили, что там якобы какая-то логическая или логотерапевтическая, тьфу ты, язык сломать можно, компания засядет, так то для прикрытия. Вот попомните мои слова.

Пока бабки спорили, к двухэтажному строению подрулил желтенький гламурный «Фольксваген Жук». Не став выключать двигатель, белокурая красавица обернулась и выжидающе посмотрела на своего пассажира – широкоплечего коротко стриженного мужчину. Мол, приехали, выходи. Но тот явно не спешил. Сидел, развалившись на заднем сиденье, и с наслаждением потягивал через соломинку морковный сок.

– …И все-таки за баранкой того реанимобиля ты, определенно, смотрелась куда лучше, солиднее, что ли. Не то что за рулем этой гламурной «букашки», – довольно причмокнул губами мужчина.

– Слушай, Андрей. Прохлаждаться будешь в кафе, а не в салоне моего авто. К тому же у меня важные дела, – деловито заявила блондинка.

– Лора, я не виноват, что ты так гоняешь и привезла меня в конспиративный офис за десять минут до назначенной встречи с Дугиным, – справедливо заметил Ларин. – Кстати, давно хотел у тебя спросить. Зачем ты перекрасила волосы? Рыжий цвет тебе больше был к лицу.