Когда поёт Флейта Любви - Анна Кривенко

ткань. Девушка достала свой платок из сумки, но его было недостаточно. Недолго думая, она оторвала подол своих нижних юбок и осторожно присела на траву около индейца. Он был без сознания. На лице были ссадины, руки измазаны в крови. Длинные черные волосы были рассыпаны по земле и по плечам, закрывая половину его лица. На смуглой груди виднелись шрамы от недавних, едва заживших ранений. Руки Аниты дрожали. Ей было очень страшно прикоснуться к нему. Она вообще панически боялась прикосновений, а тут мужчина с обнаженным торсом, да еще и краснокожий. Но медлить было нельзя, поэтому она пересилила свой страх. Сложив кусочек ткани в несколько раз, она посыпала его специальным порошком из своей драгоценной аптеки. Лекарь, когда дарил ее, очень хвалился тем, что в ней немало лекарств с Востока, которые волшебным образом помогают при самых различных недугах. Этот порошок привезен был из далекого Китая и, по словам лекаря, помогал останавливать кровотечения и обеззараживать раны. Приложив ткань к ране, она взяла в руки оторванный подол юбок. Индеец застонал от боли, но не пришел в себя.

Теперь ей нужно было обмотать остальную ткань вокруг его торса. Это было крайне непросто. Ей пришлось просовывать руки под его спину, но она старалась об этом не думать. Закончив с этой раной, Анита устало опустилась на траву. Дело было сделано, но поможет ли это ему?

Через несколько минут она решила обработать и остальные его раны. Их было немного: на лице ссадины и кровоподтек на губах, пару царапин на груди и порез на шее. Решиться сделать это было также непростым делом: нужно было снова прикасаться.

Будь он женщиной, ей было бы гораздо легче. Издалека за счет длины волос и красивого лица он казался женоподобным, но с такого расстояния не было никакого сомнения в его мужественности. Его тело было довольно мускулистым и крепким, а лицо, хоть и красивым, но определенно с грубоватыми мужскими чертами. Анита тряхнула головой. Хватит обращать внимания на эти глупости: человек умирает, а она тут со своими страхами! Ей стало стыдно, потому что совесть, взращенная отцом-священником, говорила, что жизнь человека важнее всего, даже собственной души.

Поэтому Анита, взяв себя в руки, осторожно убрала волосы с лица индейца и начала аккуратно наносить живительную мазь на его раны. Ей пришлось прикоснуться к его губам, и предательская дрожь пробежала по ее телу. Слишком тесный контакт, слишком!

Анита освободила от волос его шею и нанесла лекарство на порез. Вдруг он немного зашевелился и слегка приоткрыл глаза. Анита испуганно вскрикнула и убежала, спрятавшись за вигвамом. Видел он ее или нет, так и осталось тайной, потому что он вновь впал в беспамятство.

Взяв себя в руки, Анита решила быть смелее. Спасать — так спасать! Заглянув в вигвам, она увидела, что это был просто небольшой шалаш, на полу которого лежала грубая бизонья шкура. Девушка поняла, что лучше всего будет перетащить индейца сюда, хотя хватит ли у нее сил?

Подавив очередную паническую атаку, она глубоко вздохнула и, став у индейца над головой, продела свои руки ему в подмышки и волоком потянула в вигвам. Она никогда не обладала какой-то особенной силой, поэтому апач показался ей невероятно тяжелым. Она боялась делать резкие движения, чтобы не провоцировать кровотечение, поэтому невероятно устала, пока смогла дотащить его под крышу индейского строения. Уложив его на бизонью шкуру, она вытерла пот со лба. Ему не хватало подушки и одеяла, но не нести же ей свою! Хотя…

В памяти всплыли случаи, когда отец жертвовал на благо людям свои последние средства.

Папа! Ты был таким чудесным христианином!

Она должна во всем поступать также, как поступал отец!

Вот так она решила пожертвовать индейцу свои подушку и одеяло. Она вышла из вигвама и собралась бежать домой. Но потом остановилась и взглянула на индейского скакуна. Если его не привязать, он может убежать. Анита решилась попробовать его поймать. Контакт с животными был для нее делом несложным и, к счастью, конь ничуть ее не испугался и легко позволил привязать себя к дереву. Анита была очень довольна, погладила скакуна по гриве и стремительно побежала домой.

Уже оказавшись непосредственно около поселка, она вспомнила, какое тяжелое испытание ей пришлось пережить в доме всего несколько часов назад. Прикоснувшись к опухшей щеке, она заколебалась. Входить в дом раньше полуночи было опасно. Все эти заботы о раненном индейце совсем отвлекли ее от своих собственных проблем. Но она должна была помочь ему, чтобы он мог выжить! Возможно, Анита не совсем понимала, что выживание никаким образом не зависит от наличия подушки и одеяла, но она, на самом деле, не знала, как заботиться по-другому, поэтому, подавив страх, вошла в дом.

Вокруг было тихо, лишь громкий храп Ральфа разносился вокруг. Анита облегченно вздохнула. Она взяла из своей комнаты одеяло, подушку, керосиновую лампу, на кухне в мешок сложила немного продуктов и еще воды. Вспомнив, что при горячке неплохо использовать уксус, она прихватила и его, а также несколько чистых тряпок. Написав небольшую записку тете Джейн, она сообщила, что у нее все нормально, но она собирается отсутствовать несколько дней. Конечно, Анита наверняка не знала, где будет ночевать, ведь провести ночь в индейском вигваме ей представлялось очень страшным, но она может погулять, как обычно, по полям или все-таки вернуться домой, но, если по каким-то причинам она не вернется, тетя Джейн не станет раздувать панику.

Впрочем, дома сейчас было даже страшнее, чем с раненым индейцем, поэтому она старалась не думать о том, где проведет ночь.

Перед выходом из дома она мельком взглянула в зеркало, висящее на стене, и просто ужаснулась. Опухоль на щеке была не очень большая, но откровенно синяя, а царапина создавала впечатление уродливого черного шрама. Она превратилась в невероятное страшилище, и это ее ужасно огорчило. Не дай Бог, кто-то увидит ее в таком виде! Вернувшись в комнату, она нашла еще один большой белый платок и завязала его на своем лице, как маску, оставив видимыми только глаза.

Вскоре она, довольно нагруженная, спешила обратно в Долину Холмов и всеми силами старалась не думать о том, что это очень опасно. Впрочем, для нее повсюду опасно: дома опасно, потому что в любой момент Ральф может ее избить или обесчестить, в городе опасно, потому, что на нее могут позариться похотливые мужчины, в Долине Холмов опасно, потому что это территория апачей, в поле опасно, потому что там водятся дикие звери…