Большой облом - Владимир Хачатуров

Радиотрепач прервался, освободил уши от бубенчиков, сдвинул очочки на лоб, явив присутствующим неожиданно серьезные глаза усталого человека.

– Зря ты, Оленька, вмешалась, – обратился труженик барабанных перепонок к спутнице Игоря. – Он ведь действительно мог получить приз слушательских симпатий, а это, как ни крути, пять тысяч баксов. Почти твой месячный заработок, красавица…

– Опять за свое, козел! – взбрыкнула девушка, лихорадочно оглядываясь в поисках подходящего для выражения охвативших ее чувств предмета. – Дядя Сева, одолжи мне что-нибудь потяжелее, а то я об его тупую башку все руки отобью…

– Не знаю даже что вам, Оленька, предложить. У меня, кроме мышки и клавиатуры, самое, что есть тяжелое – это монитор. Случись ваша нужда парой десятилетий раньше, я бы, честное слово, казенных счет для вас не пожалел…

– Двадцать лет назад, дядя Сева, ближайший ночной клуб находился в Вене, – резонно заметил ведущий, вновь упаковываясь в бубенчики с очочками и с дикими воплями о продолжающейся передаче на «Черноморской волне» скрываясь в глубине зала.

– Зато и таких идиотов тогда не было, правда, дядя Сева? – попыталась оставить за собой последнее слово девушка.

– Правда, – с готовностью согласился кассир. – Тогда других хватало…

– А «Фонд нищих» тогда был? – спросил Игорь.

– Был. И преогромный. С бесчисленными филиалами по всей стране. Только назывался иначе – «Отдел труда и зарплаты»… Кстати, о нищих…

– Дядя Сева, миленький! – взмолилась девушка. – Мы же на восход луны опоздаем! Лучше продай нам свою брошюру, мы ее после прочтем…

Кассир бросил взгляд на таймер на мониторе.

– Действительно, опаздываете…

Рука его скользнула под стол и вернулась с книжицей в глянцевой обложке.

– Рисовая бумага, антиквический шрифт, красочные иллюстрации, масса интересного фактического материала и полезных практических советов. За всё про всё каких-то двенадцать долларов США плюс двухпроцентный муниципальный налог, и того с вас, молодые люди, двенадцать долларов двадцать четыре цента, не считая чаевых…

– А с чаевыми? – улыбнулся Игорь.

– И того меньше: округленно выражаясь, четырнадцать-пятьдесят.

– Пятнадцать.

– Не торгуйтесь, сударь. Четырнадцать с полтиной и ни цента больше! – возразил кассир с непреклонностью, не оставлявшей никаких сомнений относительно его честности.

– Игоречек, это бесполезно. Заплати, сколько просит, и побежали…

– Во-первых, где я американскую полтину возьму? А во-вторых, к чему такая спешка?

– Полтину я вам сам дам, – успокоил его кассир. – А о причинах спешки, думаю, узнаете на месте, если, конечно, до него доберетесь… И не забудьте, пожалуйста, о тех пятистах долларах, которые вы задолжали «Фонду нищих»…

Игорь расплатился за брошюру, сунул конверт в прорезь ящика и поспешил за девушкой.

Парадный вход сиял великолепием, и привратники в голубых ливреях с золотыми галунами вовсю ублажали клиентов, одних подобострастно высаживая из лимузинов, других – бережно запихивая в оные.

– Минуточку, – преградил им дорогу какой-то вылитый адмирал в отставке. – Каким образом этот молодой человек в фривольной курточке сюда проник?

– Александр Ильич, – заискивающе улыбнулась девушка, – он не из ресторана, он из бара…

– А, потерпевший… А разве их уже отпустили? Лично я никаких указаний на этот счет не получал. Пока милиция со всеми не разберется, не велено никого выпускать!

– Со мной она уже разобралась, Александр Ильич, – сказал Игорь, засовывая все того же Линкольна за обшлаг мундира.

– Куда же вы ее суете?! – возмутился адмирал. – Вот ведь, специальный клапан предусмотрен. – И он указал на действительно довольно объемистый клапан, устроенный на обратной стороне широкого лацкана.

– Простите, не знал, – смутился Игорь.

Меж тем швейцар, перекладывавший бумажку в надлежащее место, вдруг мгновенно посуровел, гневно потемнел благообразной внешностью.

– Извините, американские не берем-с!

Игорь беспомощно взглянул на девушку. Та с молчаливым остервенением рванула змейку сумочки, выдернула несколько сторублевок, сунула Игорю, Игорь, бормоча извинения, обменял их на своего злополучного аболициониста. Адмирал смягчился.

– Смотрите, на маньяка не нарвитесь…

– Какого еще маньяка? – полюбопытствовал Игорь, поспешая за девушкой.

– А, – отмахнулась та, – мифы отдыхающих гусынь.

– В смысле?

– В смысле, будто бы торчат они по вечерам дома не потому, что никто их никуда не приглашает, а потому, что ходит-бродит стра-аш-ный мань-яак!

На втором этаже, в просторном, роскошно обставленном служебном кабинете Кульчицкого с тремя окнами на автостоянку, собралась вся руководящая верхушка заведения: оба компаньона, старший администратор и начальник охраны. Старший компаньон восседал на своем законном месте за широким письменным столом красного дерева, оснащенном двумя телефонами, факсом и персональным компьютером. Младший, потеснив горшки с амариллисами, приютился на подоконнике. Анна Сергеевна предпочла одно из двух кожаных кресел, стоявших по обе стороны низкого столика перед пустующим диваном. Что касается начальника охраны, то он, как и полагается ему по роду деятельности, пребывал на стреме, подпирая стенку неподалеку от входной двери.

Снаружи взревел мотоцикл, помучил децибелами и удалился.

– Скорбите, о други, наш герой покинул нас, – сообщил Марк. – Не знаю, как вы, господа, а я себя почувствовал беззащитным…

– Один? – оживился Кульчицкий.

– С Ольгой.

Кульчицкий переглянулся украдкой с начальником охраны, остальные сделали вид, будто ничего не заметили.

– Надеюсь, ей удастся узнать что-нибудь стоящее внимания, – изрек Кульчицкий тоном, именуемым «безнадежный».

– Надо было поручить это мне, – заявила Анна Сергеевна, причем, как видно, не в первый раз, поскольку реакция мужчин была подозрительно дружной, – глубокий вздох и очи в потолок…

– Анна Сергеевна, я ведь говорил уже вам, – с бесконечным терпением в тоне, позе и взгляде пустился в тяготы повторных объяснений младший компаньон. – С вами он был бы настороже, старался бы не ударить в грязь лицом… Вы же шикарная, черт побери, женщина! На вас же смотреть больно!..

Если шикарная женщина и собиралась поблагодарить, либо, напротив, отчитать начальство за допущенный в деловом разговоре комплимент, сделать она этого не успела: почти одновременно с телефонным звонком в кабинет вошел капитан Мамчур, – судя по крепко сжатым губам, чем-то крайне раздосадованный.

Кульчицкий, взяв трубку, перебросился с ней парой банальных фраз и протянул капитану, с готовностью гаркнувшему ей что-то суровое, нечленораздельное, призывающее абонента к ясности, краткости и предельной откровенности. Очевидно, абонент превзошел в этом смысле все ожидания капитана, потому как последний весь вдруг как-то подобрался, подтянулся и сосредоточился.