Ненависть и месть - Сергей Зверев

Александр Кононов стал одним из пионеров банковского бизнеса, открыв Российский коммерческий биржевой банк. Отгрохав себе огромный особняк в районе Николиной Горы, он завел дружбу с сильными мира сего. К нему домой приезжали министры, первые замы, другие высокопоставленные государственные чиновники, президенты банков, корпораций. Кононов обладал уникальным даром. Буквально с одного взгляда на человека он умел понять, сколько и как ему нужно дать на лапу, где подмазать, а где и отступиться. Но отступаться ему практически не приходилось. Брали все. Суммы были смешны для долларового миллионера Кононова: пять, десять, двадцать тысяч. А ведь одним росчерком пера эти люди позволяли Александру Игоревичу, недоучившемуся студенту, делать один миллион за другим. Бывший начальник управления некогда всесильного Комитета государственной безопасности в звании генерал-полковника перешел на работу в Российский коммерческий биржевой банк на копеечную, по понятиям президента банка, зарплату.

За два последних года Александр Кононов несколько раз ездил за рубеж в составе президентской делегации.

Однако нынешняя его поездка в Варшаву носила не совсем обычный характер, напоминая скорее бегство.

В один из знаменитых подмосковных вечеров – тихих, безветренных, ясных – подгулявшая компания молодых людей вывалила из запрудненского ресторана «Жар-птица» с намерением продолжить застолье в домашних условиях. Идти было недалеко – на противоположную сторону улицы, через скверик и пару дворов, мимо спортивной площадки, на которой пацаны обычно гоняли в футбол.

Двоих отправили за поддачей и закуской. Еще трое, шумно веселясь и пересыпая свою речь отборной матерщиной, двинулись через сквер к спортивной площадке.

Прохожие старались держаться подальше от разгоряченных спиртным парней. Даже собачники, выводившие своих лохматых и гладкошерстных подопечных на вечернюю прогулку, сворачивали на боковые аллеи.

Вскоре над притихшими окрестностями раздалось громогласное пение:

Таганка, где ночи, полные огня?

Таганка, зачем сгубила ты меня?

Таганка, я твой бессменный арестант,

Погибли юность и талант

В твоих стенах…

Песня оборвалась, когда один из подгулявших парней остановился, чтобы закурить очередную сигарету.

– Э, Толян, че там дальше? – пошатываясь, спросил его приятель.

– Ну ты, Жиртрест, ваще… «Таганку» не знаешь?

– Знаю, только забыл.

– «Я знаю, милая, – больше не встретимся». Че, вспомнил?

– Не-а.

– «Дороги разные нам суждены»… Бля, Жиртрест, ты зае…ал. Я тебе что, бля, по слову повторять буду? Ну, бля, скажи ему, Грузчик. «Таганку» каждая свинья знает.

Переругиваясь, они вышли из сквера и остановились на краю уже опустевшей спортивной площадки.

– Куда тут дальше? – заплетающимся языком спросил тот, которого друзья называли Жиртрестом. Его внешность соответствовала прозвищу: толстый, с жидкими, жирными волосами, с широкой, словно распухшей, физиономией.

– Пошли напрямки, – предложил Грузчик, крепкий малый с накачанными бицепсами, и в самом деле напоминавший портового грузчика. – Так короче.

– А через дворы длиннее, – сказал Толян, самый авторитетный из троих, с рябоватым, побитым оспинами лицом и золотой фиксой.

Его средний палец украшал синий татуированный перстень с закрашенным по диагонали солнечным диском. Этот рисунок был хорошо известен тем, кто в несовершеннолетнем возрасте попал за решетку. Так он и назывался: «загубленная молодость».

– Двинем через дворы, может, телок каких снимем.

– Верно сбацал, Толян, – кивнул Грузчик. – Че это мы? Глотки дерем, а про бабцов забыли. Сворачивай.

У первого же подъезда они наткнулись на объект поиска.

Невысокая хрупкая девчонка лет двадцати, в простых джинсах, маечке с короткими рукавами и джинсовой жилетке сидела на скамейке. Ее лицо прикрывали русые волосы, на коленях лежал потертый кожаный скрипичный футляр.

– Зырь, какая баруха, – с видом знатока сказал Толян, сплевывая через золотую фиксу.

– И со швайкой, – добавил Грузчик.

– Счас споем под гитару, – икнул Жиртрест.

– Это не гитара, лох ты неграмотный. Это – скрипка, – снова цвиркнул через зуб Толян.

– А какая разница? – искренне удивился Жиртрест. – Она сыграет, а мы споем «Таганку».

Развязной походкой они подошли к скамейке.

– Кого ждем? – ухмыльнулся Толян, смерив девчонку плотоядным взглядом.

– Не тебя, – с презрением сказала она.

– А че? Я че, горбатый или лысый? – распустив пальцы веером, спросил он. – Мы с пацанами гуляем сегодня. Может, попиликаешь нам на скрипочке?

– «Таганку» знаешь? – встрял в разговор Жиртрест.

– Ты, бля, не вякай, когда я со шмарой базары веду.

Жиртрест обиженно пожал плечами.

– А я че? Я ниче.

– Идите вы своей дорогой, ребята, – едва заметно поморщившись, сказала девушка.

На некоторое время разговор прервался из-за проехавшей по двору черной «Волги». Машина остановилась у дальнего подъезда, из нее вышли двое мужчин. Один постарше, лет тридцати трех, в дорогом зеленом пиджаке и черных брюках. Второй – на несколько лет моложе – в джинсовом костюме и кроссовках.

Запарковав машину, они вошли в подъезд.

Казалось, девушка не обратила на них никакого внимания, она чаще поглядывала на дверь первого подъезда.

Однако Толян не преминул заметить:

– Ты че, может, по этим жлобам сохнешь? Так они на тебя и смотреть не будут. Я их знаю. Два брата-акробата: один – хрен, другой – лопата. Крутые, бля…

– Все. Мне надоело.

Девушка резко поднялась со скамейки, взяла футляр за ручку и быстро юркнула между обступившими ее парнями.

– Эй-эй, баруха! Ты куда? – закричал Грузчик.

Она быстро шагала в сторону спортивной площадки.

– Ты че? Мы еще не договорили! Толян, че стоишь, она же сейчас слиняет!

– Давай за ней!

Толян, Грузчик и немного поотставший Жиртрест двинулись за девчонкой.

– Эй, шмара! Ты куда? Мы ж нормальные пацаны…

Девушка прибавила шагу.

– К скверу рвется, – сообразил Толян. – Грузчик, дуй наперерез.

Девушка едва успела дойти до сквера, как из-за деревьев навстречу ей выскочил Грузчик.

– Ну че, не ждали?.. – похабно засмеялся он. – От нас так быстро не уйдешь.

И тут же за ее спиной раздался голос Толяна:

– Погодь маленько, еще не вечер.