Кавалер по найму - Василий Казаринов

По правую от нас руку темнела уютная ниша, из мрака которой возникло не вполне трезвое существо в черной кожаной безрукавке на голом теле, что позволяло обозреть пятна черных курчавых кустиков на груди и наметившееся аккуратное брюшко, нависающее над широким кожаным ремнем, поддерживавшим красные кожаные брюки. Круглая его голова походила на бильярдный шар — на ней не было ни единого волоска. Отсутствие растительности на голове компенсировалось невероятной пышности аспидно-черными бакенбардами.

Секунду существо будто размышляло, глядя на нас, потом, вытянув губы трубочкой, издало, в подражание американцам, возглас

— У-а-а-у-у!..

«Болонка» дернула завязанный бантиком шнурок у ворота, энергично двинула плечами, и балахон послушно соскользнул в руки обладателя роскошных бакенбардов.

Красный кожаный ошейник, принятый мной за самостоятельный аксессуар ее туалета, оказался лишь составной частью наряда, который можно было бы определить как обычный кожаный бюстгальтер — с той лишь разницей, что привычные чашечки в нем отсутствовали, и груди, мягко обрамленные тонкими полосками кожи, сходящимися к нижнему краю ошейника, явились во всей красе их пышных, хотя и несколько переспелых форм. Круглые пятна вокруг сосков оттенком соответствовали губной помаде — я и не предполагал, что теперь в моде такой пикантный макияж. Ее бедра туго обтягивали тоже красные и тоже кожаные шортики с черным кожаным поясом, уходящим в низ живота, роль пряжки выполнял увесистый металлический замок, конструкция которого подпадала под определение «амбарный». Как я догадался, это была некая модификация пояса верности.

Мне показалось, что эта предосторожность несколько лишняя и намеренно привлекающая внимание — дама была, как говорится, в теле, с нечетко обозначенной талией, довольно полными ногами, мощным торсом и мускулистыми руками.

Дизайнер, если он был и занимался оформлением подвала, вряд ли утруждал себя поисками деталей, стилистически выбивающихся за рамки названия: вдоль бетонных некрашеных стен тянулись трубы водопроводных или канализационных коммуникаций, грубо сколоченные деревянные столы украшали вспоротые консервные банки, приспособленные под подсвечники и пепельницы

Выбивалась из помоечного стиля только сцена в центре зала да стойка отделанного черным деревом бара.

Туда я и направился, ощутив острую потребность чего-нибудь выпить. Моя спутница двигалась в том же направлении, приветливо помахивая на ходу ручкой молодой женщине, которая стояла, заплетя ноги крестом, у барной стойки.

На ней было простенького фасона платье кремового оттенка с круглым вырезом, отороченным по краю полоской кружев. Подчеркнуто скромный этот наряд и расслабленная, природной грации, поза сообщали ей сходство с простодушным олененком Бэмби из мультипликационного фильма. Прекрасные соломенного цвета волосы были расчесаны на прямой пробор и заплетены в две перекинутые на грудь косички.

Аромат здоровой свежести, исходивший от нее, я ощущал физически.

Ее овальное, правильно вылепленное лицо, облитое легким загаром и начисто лишенное макияжа, было неброско красивым. А впрочем, это неверное определение. Лицо девушки в самом деле отмечено печатью природной, истинной красоты, которая, избегая ярких внешних проявлений, так очевидна и бесспорна, что перехватывает дыхание у всякого смотрящего на нее. Я уселся на высокую табуретку рядом с ней.

— Странно, — сказал я, наблюдая за тем, как моя «болонка», поотстав, оживленно воркует с сидящим за столом лысым человеком в черной кожаной безрукавке на голом теле. То и дело поглаживая его по голому черепу, она что-то нашептывала ему на ухо. Потом они поцеловались. Поцелуй был долгий, страстный и настолько откровенный, что я, хоть и человек привычный, настороженно замер, опасаясь, что на этом парочка не остановится.

— Что странно?

Голос был негромкий, но глубокий и неожиданно низкий для этой хрупкой девушки.

— Мне показалось, что тут собираются так называемые продвинутые люди. Но вы к ним как будто не принадлежите.

— Да? И почему вам так кажется?

— У вас другие глаза. Да и вообще… Вы напоминаете мне хрупкого олененка, заплутавшего в лесу.

Между тем моя дамочка перекати-поле, вспорхнув со стола, где развлекалась с лысым, неспешно направилась в нашу сторону сквозь дымный сумрак.

— Ваша приятельница? — спросил я.

— Фанни? Да нет… Просто знакомая. Виделись пару раз.

— Фанни? — удивленно переспросил я.

— Так ее зовут наши тусовщики. Наверное, это прозвище.

— Надо признать, оно ей подходит.

Бэмби пристально посмотрела на меня, но ничего не сказала. Они с Фанни облобызались и отошли в сторонку, забыв о моем существовании. Я вспомнил о цели своего визита, обвел неторопливым взглядом жужжащую публику за столами и, к своему удивлению, обнаружил немало знакомых по телеэкрану персонажей, — как видно, заведение в самом деле пользовалось успехом у определенной части столичного общества.

Я закурил и продолжил свои наблюдения, пытаясь отыскать свою клиентку.

— Скучаешь? — раздался над ухом голос Фанни.

Сплюнув на пол, она уселась на лавку напротив, поерзала на ней, видимо устраиваясь надолго.

— О! — радостно объявила она, указывая глазками куда-то вбок. — Сейчас будет потеха!..

В дальнем, сумрачном, конце подвала вдруг вспыхнул свет. Публика поднялась из-за столов и сгрудилась вокруг обширного надувного бассейна с низкими бортиками, дно которого было заполнено какой-то душистой густо-маслянистой жижей вишневого цвета. Фанни перегнулась через бортик, окунула в жижу палец и после секундного раздумья облизнула его.

— Брусничное желе, — констатировала она.

Под сводами подвала раздался чей-то голос. Принадлежал он тому малому в красных кожаных штанах, которого мы встретили при входе. Выходит, он в этом подвале выполнял обязанности не только гардеробщика, но и конферансье. Прохаживаясь вдоль бортика с микрофоном в руке, он умело и вполне профессионально подогревал публику перед представлением. Речь шла, насколько можно было понять, о каком-то поединке.

Наконец владелец роскошных бакенбардов зазывным жестом указал на нишу в бетонной стене, задрапированную тяжелым плюшевым занавесом, и, обратившись к присутствующим, призвал приветствовать участников.

В круге желтого прожекторного света показалась рослая телка с тяжелой челюстью, низким лбом и глубоко посаженными глазами. Весь ее наряд состоял из черных кружевных трусиков и красных боксерских перчаток.

Она повела сильными плечами, растрепав копну длинных светлых волос, и, постукивая одной перчаткой о другую, валкой матросской походкой двинулась к бассейну. Перекинув ногу через бортик; она замерла на секунду, кончиками пальцев трогая дрожащее желе, потом решительно шагнула в центр ристалища и приветственно вскинула длинные сильные руки.