Оспорившие тьму - Александр Николаевич Бубенников

– Пока холост. Подчёркиваю, пока.

– Нет, я о другом, не менее важном… У тебя в квартире порядок или, как у всех творцов, творческий беспорядок, переходящий в бардак?..

– У меня в квартире абсолютная корабельная чистота….

– С чем и поздравляю тебя, любимый… Значит, и мне надо потягиваться к уровню порядка дома и, вообще, жизни моего спасителя и возлюбленного…

– Да, ты права, порядок бьёт класс беспорядка. Без порядка в мыслях никуда и незачем. Одно только рабство тьмы и беспросвета. Я и ты это выстрадали на собственной шкуре. Тебе пьяный жених изменил, и ты изменить ему захотела и чуть не поплатилась за это, а от меня беременная невеста сбежала с лучшим другом – замуж – унизив моё отцовство. Нонсенс и череда кошмаров, ну что ж, начнём всё сначала вместе – согласна?

– Я подумаю над этим. Ты меня озадачил предложением – начать всё сначала.

Он загадал почти невозможное, чтобы Катя и квартиру вылизала до корабельной чистоты, и в музей пришла хотя бы в середине его последней экскурсии, до начала лекции. Пётр провёл уже три часовые экскурсии для подростков и гостей города, поджидал за стаканом чая с сушками, когда наберётся очередная группа. Передых располагал к размышлениям по поводу быстро разворачивающихся событий.

«А ведь ты готов к ним, новым опасным события и к любви, конечно, – думал он с блаженной улыбкой, отхлёбывая крохотными глотками крепкий чай из стакана, куда бросил два пакетика зелёного и чёрного ароматизированного снадобья. – Ты шёл к новой любви заповедными тропами, набравшись армейского опыта, где отточился стойкий неунывный характер бойца с жизненными невзгодами, общими и личными. И сейчас ты, как никогда, стоек, неунывающ и раскован для новых битв и свершений. Слушай, старик, да это прекрасно, что зарождается любовь… И это надо воспринимать незачерствелой душой как подарок жизни в тёмных, опасных, последних временах… – Он чувствовал, как его заносит на мысленных поворотах, тянет к новым мысленным и чисто физическим экспериментам для поверки собственных возможностей медиума местного разлива, и вот новый занос и скачок мысли. – Как здорово, что её смартфон лежал на книге «Мастер и Маргарита». Ведь Маргарита взлетела на метле из своей квартиры на шабаш, намазавшись колдовской мазью из золотой крохотной плоской шкатулки, которую ей вручил Азазелло в Александровском саду. И Маргарите ничего не оставалось делать, как только поверить в силу колдовской мази и обрести дар левитации и удивления тайнам потустороннего мира…»

– Пётр, группа почти набралась, – окликнула его заместительница директора. – Пора…

– Набралась или почти набралась, – меланхолически ответил он, – я бы хотел с вашего позволения укрепить голосовые связки вторым стаканом горячего крепкого, тонизирующего чая… Время терпит?..

– Терпит… К лекции всё готово, проектор, доска, указка…

– Сейчас второй стакан чифиря опрокину, – он весело хохотнул, – и я к вашим услугам, дамы и господа…

– У тебя, как всегда, приподнятое настроение перед экскурсией и даже кураж от чифиря…

– Хорошо делать порученное дело могу, а плохо – не умею…

– Папино воспитание не позволяет, Пётр?

– И мамино тоже… Это она после смерти папы в внушила мне мысль, что плохо делать своё дело жизни не гоже…

– Как её здоровье?

– Средней паршивости, как всегда… В больнице её посадили на транквилизаторы. Ещё какую-то дрянь. Ухудшается психическое здравие…

– Без психушки, где хоть такая помощь работает, твой мама давно погибла бы… За папой на тот свет последовала бы…

– Возможно… Приходится верить в лучшее… Вот и верим в реальность и ирреальность текущих знаковых событий… Через пять-семь минут выхожу к уважаемой публике, как только соберусь со своими несвоевременными мыслями на тему конца тёмных времён и не менее тёмного сумеречного безвременья…

– Как всегда, загадками говоришь, Пётр…

– Не без этого… Недаром с папой историко-архивный институт оканчивали… И история, и её архивы к этому располагают и с ума сойти не дают в трезвости или алкоголизации и наркотизации населения…

У Петра было ещё пять, максимум, семь минут на игру мысли в рассуждениях о святых и грешных, овладевших искусством левитации: «Ведь латинские архивы сохранил свидетельства отцов церкви о левитации святого Франциска Ассизского, грешника Джузеппе из Купертино, которого канонизировали и публично прославили после смерти. Тот же Булгаков, описывая полёты на шабаш ведьмы Маргариты, намазавшей себя и служанку колдовским зельем, наверняка знал о многих летающих чернокнижниках средневековья и воспаряющих без крыл героев Древней Греции и Древнего Рима. Тот же Гомер в «Илиаде» описал, как богиня Гера смазала своё тело амброзией и вознеслась к громовержцу Зевсу на крутую гору Ида…

Та же Маргарита, заключив сделку с дьяволом, могла, в принципе, не мазать себя колдовской мазью, а летать по белому свету, полагаясь только на тёмные инфернальные силы, соблазнившие её на левитацию. Но для этого Маргарита должна бы встретиться в Александровском саду не с Азазелло с его заповедной шкатулкой колдовской мази, а с самим Воландом… А ведь был такой библейский чудак Симон Маг, способный воспарить в небо с самой высокой башни Рима. В хрониках остались свидетельства латинских летописцев, что своим полётом он смутил христиан, усомнившихся в спасительной миссии Христа, если без его ведома, вопреки проповедям святых отцов, можно совершать такие чудеса и будоражить массы верующих… Что, прикажите верить в Симона Мага, а не в Христа и учения его апостолов?..

Ведь Симон Маг воспарил, обретши в себе мистические силы левитации, чтобы посрамить преследующего за колдовство и связь с дьяволом Симона апостола Петра, любимца римского народа. Что оставалось тогда делать святому Петру, как не наслать на левитирующего Мага проклятие христовой церкви и повергнуть наземь… И низвергнутый с небес Симон Маг разбился насмерть, чтобы отвратить пытливый народ от искусства левитации… А пытливых творцов, желающих воспарить духом и плотью, было множество: Хьюм, мало поживший, и несть числа им… Я тоже ношу имя Петра с рождения на Петров день, кстати… Но я не стал бы на месте святого Петра проклинать воспарившего над грешным миом грешника Симона… Наоборот, я сам, научившись воспарять, постараюсь научить искусству левитации грешницу Екатерину… Авось, нам вдвоём удастся то, что никогда бы не удалось нам поодиночке… А всего-то надо, чтобы она поверила не в проклятие апостола Петра, убившего летуна Симона, а в мою любовь к ней, летуна, родившегося 25 года тому назад на Петров день… Но для этого ей ещё надо дойти сюда… вовремя… или никогда…»

К своему удивлению среди экскурсантов он увидел своего «старого знакомца» Борису и даже приветливо помахал рукой, мол, знай наших.