Вкус блаженства - Элоиза Джеймс

– А ее зять богат, как Крез, – прибавил Берик.

– Вот только вряд ли она захочет смотреть на него после всего, что он ей устроил, – заключил Терман.

– При таких обстоятельствах Колбаска не сможет выйти замуж до следующего сезона. Помнишь Вули Бридер?

Берик пожал плечами. Правда заключалась в том, что год назад он не был перспективным женихом, а теперь ему не хотелось, чтобы его шансы заполучить самую лучшую невесту пострадали только оттого, что он позволил себе насмехаться над Шотландской Колбаской.

– Думаешь, Дарлингтон всерьез решил не приходить сегодня вечером в «Конвент»? – поинтересовался Терман.

Берик смерил его презрительным взглядом: иногда тупость этого парня доводила его до судорог.

– Он нас бросил, и ты осел, если до сих пор этого не понял.

– Что?

– Бросил, ясно? Дарлингтон нас бросил. Ушел и никогда не вернется. Думаю, теперь он найдет себе богатую жену или потребует от отца, чтобы тот купил ему воинский чин. Но в любом случае он с нами попрощался.

Терман энергично замотал головой:

– Он попрощался, потому что отправляется искать жену. Через несколько часов мы снова соберемся вместе и обсудим его успехи.

Губы Берика искривились в усмешке.

– Он ушел навсегда. А первым это сделал Уисли, и даже не счел нужным разъяснить нам свои намерения.

– Уисли? – Терман принялся оглядываться с таким видом, будто ожидал увидеть бывшего друга молча стоящим за спиной, потом, недоуменно моргая, снова повернулся к Берику: – Чепуха. Мы встретимся в «Конвенте» сегодня вечером или завтра, и хватит об этом. Мы ведь всегда собираемся в «Конвенте».

Поскольку Берик не видел смысла в том, чтобы продолжать спор, он промолчал.

– Пойдем поищем Колбаску, – предложил Терман. – Уверен, что ее платье лопается от возбуждения по поводу свадьбы сестры.

Берик лишь пожал плечами. Втайне ему все это наскучило, но больше им нечем заняться, как и остальным светским молодым людям. К тому же они нашли достойную замену Вули Бридер.

Так или иначе он последовал за Терманом, успевшим протиснуть свое тучное тело между гостями в поисках Шотландской Колбаски.

Через некоторое время Берик проследовал в противоположном направлении. В жизни мужчины бывают моменты, когда он стыдится себя, и Берику случалось испытывать это ощущение раньше; это всегда бывало неприятно.

«Слава Богу, у меня была тетя Августа», – сказал он про себя, и в этот момент перед ним остановилась женщина с тонкими, плотно сжатыми губами.

– Мистер Берик, – неторопливо произнесла она, – думаю, вы меня помните. Я была добрым другом вашей дорогой матушки.

После секунды молчания Берик наконец вспомнил.

– Леди Ярроу, как приятно видеть вас снова!

Дама тут же вытянула из-за спины худую, дистрофического вида, девицу, которая тащилась за ее рукой, как рыбка за удочкой.

– Моя дочь Амелия. Я совершенно уверена, что вы были знакомы детьми и вам случалось играть вместе на газоне Ярроу-Хауса, когда ваша матушка приезжала на чай.

Берик также был совершенно уверен, что такого никогда не происходило ни в его детстве, ни позднее. Скудные воспоминания о матери убеждали его в том, что она бы и не подумала брать с собой на светские приемы своего второго и потому бесполезного во всех отношениях сына.

Амелия странным взглядом посмотрела на него, он отдал поклон...

И тут на него снизошло озарение.

Это было началом.

Поверьте, любезный читатель, мне отлично известно, какие страдания причиняет вам эта история безнравственности и порока. Тем не менее мой духовник уверяет меня, что я должен рассказать все по порядку, дабы отвратить юных грешников от мысли следовать за мной по этой стезе.

Когда герцогиня, столь юная годами и столь погрязшая в грехе, открыла дверь в какую-то каморку, похожую на чулан, и возложила на меня задачу сделать ее счастливейшей женщиной при дворе, и я...

Из мемуаров графа Хеллгейта

– Под моим началом тираж газеты увеличился десятикратно, – авторитетно заявил мистер Джессоп и, выпрямившись, гордо выпятил грудь. – Нет, – тут же поправился он. – Тираж вырос в сто раз. Но, что еще важнее, я придал газете изысканность. Двадцать лет назад сплетница «Тэтлер» имела репутацию непристойного «желтого листка», бесцеремонно вторгающегося в личную жизнь, сотрудники которого способны были подкупать взятками дворецких, и только. – Губы Джессопа искривились, показывая, насколько он не одобрял подобного рода деятельность.

– Так что ж, разве теперь перевелись дворецкие, готовые увлечься сплетнями и гонораром за них? – поинтересовался мистер Гофф. – Их и сейчас предостаточно. – Партнер мистера Джессопа стоял, подпирая спиной каминную полку, и посасывал трубку.

– Я не обращаюсь к ним. – Джессоп вздохнул: видимо, непонятливость собеседника его раздражала. – Они сами приходят ко мне, а это совсем другое дело. В Лондоне всякое случается, особенно в свете; мое дело – порасспросить об этом.

Гофф вынул трубку изо рта.

– Так как насчет Хеллгейта? Может быть, бросить эти чертовы пререкания?

– Хеллгейт – это Мейн, и все об этом знают.

– Возможно, в этой истории и описаны подвиги Мейна, – согласился Гофф, – но дьяволу дьяволово. Никогда бы граф Мейн не сел за стол и не взялся за перо, чтобы написать что-то подобное: во-первых, у него нет к этому призвания, а во-вторых, он в этом не нуждается. К тому же не джентльменское это дело. Нам нужно найти автора этих мемуаров, черт побери!

Экземпляр мемуаров, снабженный аннотацией, уже лежал на столе Джессопа, но по некоторым моментам он и его партнер все еще не пришли к согласию.

– А я считаю, что это вполне джентльменское дело – писать мемуары, – упрямо возразил Джессоп.

– Ну если вы знаете все, что делается в свете, то назовите автора, – подзадорил его Гофф. – Давайте!

Джессоп некоторое время взвешивал, насколько сильно он ненавидит своего партнера, но потом все же решил ответить.

– Я еще не знаю, кто их написал. Может, вы знаете. Есть такие обороты в этих писаниях, из которых явствует, что они написаны рукой джентльмена. Взять хотя бы то, что всех женщин он назвал именами героинь Шекспира; средний человек едва ли способен на такое.

– Мы должны действовать наверняка, – упрямо повторил Гофф. – Ради Бога, не впутайте нас в подсудное дело. Вся подноготная должна быть ясна, Джессоп. Если бы ваши мелкие грызуны, регулярно вас информирующие...

Джессоп инстинктивно сделал выразительный жест, протестуя против такой нелицеприятной характеристики его друзей.