Скандальное сватовство герцога - Луиза Аллен

– Мне кажется, это отличный способ упорядочить человеческое общество. Институт брака обеспечивает цивилизованное воспитание детей и приюты для престарелых. И он, безусловно, очень способствует комфортному проживанию мужчин. К сожалению, все это зачастую достигается жертвой со стороны женщины.

– Жертвой? Брак защищает и поддерживает женщину. И ее статус повышается.

– Взамен же она теряет свободу, контроль над собственными деньгами и землями, полную автономию. Она превращается в объект желаний и прихотей своего мужа, в его придаток. Я люблю отца и всегда буду заботиться о нем, но, кроме этого, у меня есть собственная жизнь независимой женщины, ваша светлость.

– Никто из нас не обладает полной независимостью, мисс Вингейт. Свобода – это иллюзия. Дамы ограничены природной утонченностью, господа – своими обязанностями.

– Но у некоторых из нас больше свободы, чем у других, – возразила Верити.

«„Природная утонченность“, ну надо же!» Ее так и подмывало сказать что-нибудь совсем не утонченное, но она сдержалась.

– У герцога ее много, у замужней женщины очень мало. Я обладаю привилегиями по рождению и положению и прекрасно понимаю, что, будь я дочерью крестьянина или ткача, столь же больного, как мой отец, в моей жизни не осталось бы ни грамма свободы. И всем было бы наплевать на мою утонченность. Мне очень повезло, и я не собираюсь отказываться от этого везения только потому, что общество хочет навязать мне брак.

«Да кто вам его предложит, с такими-то идеями?» – Верити почудилось, что она слышит эти слова.

Но герцог не произнес их вслух, лишь поджал губы. И это явно далось ему нелегко, судя по тому, что ответил он не сразу.

– Надеюсь, ваша свобода стоит таких жертв, мисс Вингейт. Я вижу, дети уже слишком сильно разрезвились. Я должен попрощаться с епископом и удалить сорванцов до того, как они окончательно нарушат его покой. Спасибо за восхитительный день.

«Лжец! – подумала Верити, направляясь вместе с ним к отцу. – Он не одобряет моего поведения и явно сожалеет о неосторожных признаниях, сделанных в сердце лабиринта. Он определенно не собирался откровенничать и теперь еще больше возненавидит меня».

Она продолжала натянуто улыбаться, провожая гостей, но ей пришлось походить туда-сюда по коридору и успокоиться, прежде чем предстать перед отцом. Ее шокировала собственная реакция на молчаливое неодобрение герцога. Этот мужчина ей не нравился, так почему же ее волнует его мнение?

– Что скажешь о нашем новом соседе, папаK? – Она обменялась взглядами с капелланом, и тот кивнул ей. Похоже, отец не слишком устал.

– Чудесный экземпляр, – перевел мистер Хоскинс жесты отца. – Прекрасный актив для окрестных земель. За короткое время он понес две тяжелые утраты, и, помимо этого, на его плечи легла забота о шести младших братьях и сестрах плюс прочие многочисленные дела. Но я уверен, что он достойно примет этот вызов.

Отец кивнул и проговорил одними губами: «Я впечатлен».

– А что вы думаете, мистер Хоскинс? – Было легко упустить из виду, что этот человек имеет собственный голос, и она всегда старалась вовлечь его в разговор.

– Репутация его светлости не лжет. Он идеальная парадигма того, каким должен быть дворянин. Он взвалил на себя бремя ответственности за огромное количество братьев и сестер вкупе с обязанностями высокого ранга, причем в столь юном возрасте. Ему не позавидуешь.

– Ему лет двадцать семь, а ведет он себя, как будто ему все пятьдесят семь, – пробурчала Верити.

– Очаровательные дети, – вновь сказал отец. – Живые и умные.

– Да, – согласилась с ним дочь. – Жаль только, их брат не обладает таким же природным обаянием.

– Вы только представьте, какой поднимется переполох, когда местные мамаши поймут, что за холостяк у нас появился, – произнес мистер Хоскинс, но тут же прикусил губу и посмотрел на епископа, словно извиняясь. – Простите меня за фривольность. К тому же бедняга хранит траур.

Отец захихикал и начал медленно двигать руками, чтобы Верити поняла его без перевода.

– Не век же ему хранить траур, к тому же ему ничто не мешает присматриваться. Как знать, может, он найдет себе достойную девушку в наших краях.

В глазах старика загорелся озорной огонек.

– ПапаK, прекрати!

«Ты же не собираешься сводить меня с ним! Только не с этим человеком! Впрочем, и ни с кем иным».

Но даже если бы отец и захотел этого, Верити не грозило внимание герцога. Она шокировала его своими откровенными высказываниями по поводу семейных уз, к тому же оказалась непривлекательной девицей-историком, которая атакует аристократов челюстями разлагающихся черепов. Мисс Верити Вингейт – последняя женщина, на которой может жениться герцог Айлшамский.

– Она мне понравилась, у нее милая улыбка, и она не зануда. Ты женишься на ней, Уилл? – Бэзил уселся в карету напротив старшего брата и склонил голову набок, словно любопытный воробышек.

– Не говори о леди «она», Бэзил. И не задавай личных вопросов. Я определенно не собираюсь брать мисс Вингейт в жены.

Расположившиеся рядом с ним сестры тяжко вздохнули.

– Но почему? – взвилась Араминта. – Мисс Вингейт хорошая. Она симпатичная и живет рядом, а это очень удобно.

– Я должен напомнить вам о трауре? Я не имею права даже думать о браке, пока не истечет год после смерти моего деда.

Похоже, они не имели ясных представлений о формальностях траура, поскольку даже не носили соответствующей одежды. Их мать была непреклонна в том, чтобы не облачать своих дочерей в черное или даже серое или лиловое, потому что это, видите ли, подорвет их дух и вгонит в депрессию. Уилл резонно заметил, что они должны испытывать печаль во время траура, а она обвинила его в холодности и бесчувственности.

Вместе с тем дети по-своему горевали о почившем отце. Иногда у девочек были подозрительно красные глаза, а возмутительные демарши Бэзила, вполне возможно, являются способом отвлечься от тяжких дум. У Уильяма складывалось неприятное ощущение, что нетрадиционное воспитание дало детям иной, более естественный способ справиться с эмоциями.

– Ты такой нудный, Уилл, – сказала Алтея. – Скорбь по папе не меняет того факта, что тебе нужна жена. Из-за нас. Я слышала, как мисс Престон говорила мистеру Кэтфорду, что тебе было бы проще, заимей ты герцогиню.

– Подслушивать нехорошо, особенно аристократам, Алтея, – механически поправил ее Уилл. Но мисс Престон права: жизнь стала бы легче, будь с ним рядом жена. «И в постели тоже», – прошептал в его голове мерзкий голосок. Перед его глазами тут же встал образ мисс Вингейт, выходящей голой из фонтана. – Мы больше не будем обсуждать эту тему.

«И вообще, прекрати думать о ней, – отчитал он себя, сжимая ноги. – Она настоящая бесовка, синий чулок, ненормальная женщина, выступающая против брака. Такая совсем не пара знатному господину».