Слишком много подозреваемых - Нэнси Гэри

Через неделю три женщины собрались в кабинете доктора Хендли, чтобы услышать вынесенный больному приговор. Врач ничем их не порадовал, но пообещал, что пациент будет жить, хотя и останется ограниченным в движениях, речи и умственной деятельности.

– Есть ли надежда на улучшение? – тотчас задала вопрос Фрэнсис.

– Только время это покажет, – последовал уклончивый ответ доктора.

– Фэнни… Фэнни… ты выиграла! – Сэм тряс ее за плечо.

Фрэнсис посмотрела на свою карточку, на которую она ставила фишки, машинально повинуясь голосу ведущей. Радости она не испытывала, но смогла выдавить на лице улыбку.

– Сделай мне одолжение, – попросила она Сэма.

– Какое?

– Забери вместо меня мой выигрыш. Сэм растерялся:

– Пожалуйста.

Фрэнсис не собиралась объяснять ему, почему ей не хочется выходить на публику в годовщину постигшей ее отца болезни. Была также и другая причина, связанная с ее профессиональной деятельностью. Помощник окружного прокурора, выигрывающий в лото у местных жителей, в основном эмигрантов среднего достатка, – это выглядело немного неуместно. Может, в другой раз она бы торжествовала победу, но сейчас ее желанием было укрыться в толпе разочарованных проигравших.

– Как хочешь, – пожал плечами Сэм. – Одно только скажу: у тебя впереди удачное лето.

«Спасибо тебе, Сэм, за столь оптимистичный прогноз», – подумала она.

Блэр Девлин вытянула свои длинные ноги, полюбовалась гладкой загорелой кожей. Откинувшись в шезлонге на голубые в белую полоску подушки, она спросила мужа:

– И о чем ты собирался мне рассказать?

Она при этом зевнула и принялась накручивать на мизинец прядь белокурых волос.

Джейк, прежде чем открыть рот, отвел взгляд в сторону. У него в руках была пачка бумаг, свидетельствующих, что он на грани разорения, но в разговоре с женой они уже казались жалкой никчемной макулатурой. Никакими документами он не смог бы в чем-либо убедить Блэр, если она занимала свою излюбленную позу в шезлонге. Ему оставалось надеяться только на чудо.

Десять лет своей жизни Джейк потратил на создание и поддержание на плаву престижной галереи современного искусства в самом центре Манхэттена и все время барахтался на тоненьком волоске. От падения в пропасть его в последние мгновения спасали связи и энергия супруги. Он одновременно и ненавидел ее, и гордился ею. Она в угоду своему тщеславию и капризам вовлекла его в этот шаткий, малопонятный ему бизнес, но, несомненно, обладала чутьем на новые имена и веяния. Вот, к примеру, ее последнее открытие. Джейк не пустил бы эту дамочку, называвшую себя художницей, дальше порога, но сморщенный сухой лист на фаянсовой тарелке мрачного цвета, нарисованный ею, купили сразу за бешеные деньги.

Выставляя это полотно, Джейк добивался от Блэр ответа, в чем его смысл.

– Не знаю, и знать не хочу. Возможно, это понимание смерти как таковой. Она преподносится нам на блюдечке. Прочти «Нью-Йоркер», там все тебе растолкуют.

Блэр умела опустошать кошельки коллекционеров, очаровывая их и забивая им головы словесной ватой, лихо торговалась и обкручивала вокруг пальца наивных художников. Джейк ревновал ее и чувствовал себя униженным, будучи лишь ширмой для ее махинаций. Но когда бизнес разросся и конкуренты показали, какие у них когти, а милого воркования Блэр уже стало недостаточно для заманивания в ловушку обнаглевших гениев, Джейк осознал, что роскошный образ жизни и беспечные траты им уже не по силам. Но лавину нельзя было остановить.

Сейчас Блэр заигрывала с Джейком, запуская пальчики к нему в промежность, затянутую в джинсы, выпячивая соблазнительные губы, но он уже полгода не хотел ее, зная, с кем она трахается.

Его куда больше беспокоил их общий банковский счет. Если ей взбредет в голову развестись с ним, он окажется на мели. А этот момент близок. Джейк чувствовал, что его пустоголовая супруга готова раскинуть на простыне не только свое соблазнительное тело, раздвинуть широко ноги, но и предложить любовнику раскручивать его хилый, в отличие от члена, скульпторский талант. Во сколько ей… и ему это обойдется? Даст ли это какую-либо прибыль?

Хотя документы, собранные в папку, которую Джейк сейчас сжимал в потных ладонях, ясно доказывали, что их совместному бизнесу грозит крах, он еще лелеял какие-то надежды. Ведь они заработали на перепродаже дурацких композиций из капель расплавленной пластмассы кучу денег, но куда эти деньги испарились? С Блэр невозможно было вести бухгалтерию и бессмысленно просить ее как-то ограничивать расходы. Ответ на все его намеки и открытые воззвания к разуму был всегда одинаков: «Если ты не можешь добыть то, что мне нужно, катись к черту».

Джейк, собираясь с духом, опустил голову, побыл с минуту в позе роденовского мыслителя, а затем осмелился поднять взгляд.

Красота принадлежавшей ему по закону женщины, как всегда, ударила ему по нервам. Все, что с щедростью дала ей природа, было ловко подчеркнуто стилистом и парикмахером. Он чуть не задохнулся от похоти, но знал, что его всплеск страсти будет встречен презрительной улыбкой, означающей сомнение в его мужских способностях.

Блэр сверлила его взглядом голубых глаз, словно просвечивала рентгеном. Что она думает о нем? Какое место в ее шкале ценностей он занимает? Джейк ждал от нее слов, означающих, что она готова к деловому разговору.

У него уже довольно давно созрел в голове рискованный и дорогостоящий замысел устроить филиал художественной галереи в курортных местах Лонг-Айленда, где-нибудь посреди посещаемых скучающими богачами фешенебельных питейных заведений и клубов со стриптизом. Идея приобщить эту публику к новаторской живописи и скульптуре была слишком рискованна. Поначалу надо было вложить в покупку земельного участка и в возведение здания немыслимые суммы. Однако, хоть и в кредит, землю они приобрели и галерею построили. Что дальше? У них нет ни цента даже на прокорм, а проценты по долгу множатся.

– Если ты хочешь что-то сказать мне, говори. Не тяни время понапрасну, – пропел ее голосок, мелодичный, как флейта. – Тем более что у меня тоже есть тема для разговора с тобой. А именно о Марко. Он наконец согласился выставиться у нас.

Марко, аргентинский скульптор, стал очередным фаворитом Блэр. Она прослышала о нем еще до опубликования в «Чикаго трибюн» восторженной рецензии на его бронзовые статуи обнаженных женщин в натуральную величину, но искаженных, как подобает в современном искусстве, до такой степени, что их женственность теряет сексуальность и становится «символом для извержения межпланетного семени».

Блэр вбила себе в голову, что этот художник принесет им богатство, а его новое творение создаст шумиху вокруг их новой галереи. Кстати, скульптура, теперь создаваемая им, возможно, займет всю площадь открываемого в ближайшее время для посетителей нового здания.

– Что хочет Марко? – Джейк нашел в себе мужество поинтересоваться у жены.