Джузеппе Бальзамо. Том 1 - Александр Дюма

Великий Копт достал записные таблички и пометил в них поступившее предложение.

Вслед за председателем заговорил чин, стоявший слева от него.

– Представляя ирландские и шотландские кружки, – сказал он, – я ничего не могу обещать от имени Великобритании, которая всегда готова вступить с нами в жаркий спор. Но от имени бедной Ирландии, от имени бедной Шотландии я обещаю участие трех тысяч человек, готовых вносить по три тысячи крон ежегодно.

Великий Копт записал это предложение рядом с предыдущим – Ну, а что скажешь ты? – обратился он к третьему чину.

– Я представляю Америку, где каждый камень, каждое дерево, каждая капля воды и крови готовь к восстанию, – ответил тот, чья сила и природная живость бросаюсь в глаза, несмотря на сковывавший его движения ритуальный наряд. – Мы отдадим все золото, всю кровь до последней капли. Существует, правда, одно препятствие: мы сможем действовать, только когда будем свободны. А сейчас, будучи разобщены, каждый в своем углу, когда нас можно пересчитать по пальцам, мы представляем собой цепь, звенья которой разъяты. Если найдется властная рука, Которая спаяет два первых звена, то остальные соединятся сами. Начинать нужно с нас, уважаемый учитель. Прежде чем освобождать французов от королевской власти, освободите нас от иностранного ига.

– Так и будет, – ответил великий Копт, – вы первыми обретете свободу, и Франция вам в этом поможет. Бог сказал, обращаясь ко всем: «Помогайте друг другу». Подождите! Во всяком случае, для вас, брат, ожидание будет недолгим, за это я ручаюсь.

Затем он обратился к представителю Швейцарии.

– Я могу давать обещания только от своего имени, – сказал тот. – Лучшие сыны нашей республики давно заключили союз с французской монархией. Они платят за него кровью со времен Мариньяна и Павии. Они – честные должники: сполна поставят то, что обещали. Впервые в жизни, уважаемый учитель, мне стыдно за нашу верность.

– Да будет так, – отвечал великий Копт. – Мы одержим победу, будь то с их помощью или без нее. Теперь ваша очередь, представитель Испании.

– Мы бедны, я могу предложить поддержку всего трех тысяч братьев, но каждый из них будет вносить по тысяче реалов в год. Испания – страна лентяев, готовых уснуть хотя бы на ложе страданий, лишь бы поспать.

– Так, – произнес Копт, – а вы что скажете?

– Я представляю Россию, а также польские кружки. Наши братья – изверившиеся аристократы или нищие рабы, обреченные на каторжный труд и преждевременную смерть. Я ничего не обещаю от имени рабов, потому что у них ничего нет. Зато могу обещать от имени трех тысяч аристократов по двадцать луидоров с каждого ежегодно.

Другие посланцы тоже дали ответ. Каждый из них был представителем либо крошечного королевства, либо крупного княжества, или обнищавшего государства. Все продиктовали Копту свои предложения и дали клятву сдержать обещания.

– А теперь, – произнес великий Копт, – я оглашу пароль, по начальным буквам которого вы меня узнали. Он был открыт мне в одной части света, а теперь станет достоянием другой. Пусть каждый посвященный носит эти буквы не только в своем сердце, но и на сердце, потому что мы, ваш господин и Верховный жрец лож Востока и Запада, повелеваем растоптать лилии. Приказываю тебе, шведский брат, и тебе, шотландский брат, и тебе, американский брат, и тебе, швейцарский брат, тебе, испанский брат, а также тебе, русский брат: LILIAS PEDIBUS DE-STRUE4.

Тут раздался мощный единодушный возглас, подобный реву бушующего моря, несколько раз повторившийся и отозвавшийся эхом в горном ущелье.

– А теперь, во имя всемогущего Бога, расходитесь, – произнес Верховный жрец, когда крики смолкли. – Спускайтесь в подземный ход, ведущий к каменоломням Громовой горы, а затем, кто – рекой, кто – лесом, остальные – через равнину – должны исчезнуть до восхода солнца. В следующий раз увидимся в день нашей победы. Ступайте!

Он закончил свое обращение масонским жестом, понятым только шестью верховными членами. Они оставались, окружив Копта, пока нижние чины общества не разошлись.

Верховный жрец отвел шведа в сторону.

– Сведенборг! – обратился он к нему. – Ты действительно Божий избранник, и Господь благодарит тебя. Пошли деньги во Францию по адресу, который я тебе укажу.

Председатель отвесил низкий поклон и удалился, пораженный ясновидением Копта, угадавшего его имя.

– Приветствую тебя, отважный Ферфакс, – продолжал великий Копт, – вы достойны славного имени своего предка. Напомните обо мне Вашингтону в первом же письме.

В ответ Ферфакс поклонился и вышел вслед за Сведенборгом.

– Подойди ко мне, Поль Джонс, – обратился Копт к американцу. – Мне понравилась твоя речь, я этого от тебя и ожидал. Ты станешь национальным героем Америки. Готовься выступить со своими товарищами по первому сигналу.

Американец вздрогнул, будто его коснулась Божья десница, и вышел.

– Ты, Лафатер, – продолжал богоизбранник, – должен оставить свои теории – пришло время действовать. Пусть тебя интересует не столько сам человек, сколько то, на что он способен. Ступай! Горе тем из твоих братьев, кто встанет у нас на пути, – народная месть беспощадна, как Божий гнев!

Швейцарский посланник, затрепетав, поклонился и исчез.

– Слушай меня, Хименес, – обратился великий Копт к тому, кто говорил от имени Испании, – ты усерден, но ты противоречишь себе. Ты утверждаешь, что твоя страна дремлет, – значит, надо разбудить ее. Ступай и помни:

Кастилия остается родиной Сида.

Последний чин общества тоже хотел подойти к великому Копту. Но не успел он сделать и трех шагов, как Копт жестом остановил его.

– Не пройдет и месяца, как ты, Сиефорд из России, предашь наше дело. Но через месяц ты умрешь.

Московский посланец пал на колени. Великий Копт угрожающим жестом заставил его подняться. Приговоренный самой судьбой, посланец, пошатываясь, вышел.

Оставшись один, странный человек, которого мы представили, как главного героя нашего повествования, огляделся. Увидев, что зала опустела, он наглухо застегнул бархатный сюртук с расшитыми петлицами, надвинул шляпу и вышел, дверь на бронзовой пружине захлопнулась за ним с грохотом.

Человек уверенно пошел через горные ущелья, будто они были давно ему знакомы. Добравшись до леса, он без проводника, без путеводного луча, прошел лес, словно невидимая рука указывала ему дорогу.

Выйдя на опушку леса и не увидев своего коня, он прислушался. Ему показалось, что он слышит далекое ржание. Путешественник протяжно свистнул. Спустя мгновение Джерид выскочил из темноты, верный послушный Джерид! Путешественник легко вскочил в седло, и оба вскоре исчезли в темных зарослях вереска, простиравшихся от Даненфельса до самой вершины Громовой горы.

Неделю спустя после описанной нами сцены, около пяти часов вечера, карета, запряженная четверкой лошадей, которой правили два форейтора, выехала из Понт-а-Муссона, небольшого городка, расположенного между Нанси и Мецем. Лошадей только что переменили на постоялом дворе. Не обращая ни малейшего внимания на приветливую хозяйку, стоявшую на пороге в ожидании запоздалых гостей и приглашавшую их остановиться у нее, путешественники отправились в Париж.