Канцелярская крыса - Константин Сергеевич Соловьев

внутри него что-то постукивало, тихонько шипело и позвякивало, как бывает во внутренностях работающих станков или швейных машинок. Руки странного существа казались несоразмерно большими и дёргались обособленно друг от друга.

Кроме того, Герти отметил, что в животе обитателя парикмахерской находится вентиляционное отверстие, не без изящества забранное узорной решёткой, похожей на каминную, а сочленения конечностей прикрыты резиной. Будучи по своей природе довольно наблюдательным, Герти усмотрел ещё одну деталь, также ничего не объясняющую, но имеющую, должно быть, определённый смысл: на груди у великана имелась вызолоченная и полустёртая надпись «Братья Бауэр, модель пять».

— Всё в по-по-порядке, сэр, — возвестил странный привратник, склонив свою монструозную голову, — Заходите и располага-га-гайтесь со всем удобством, ма-ма-мастер Тайт примет вас с минуты на минуту. Чтобы вы не ску-ку-кучали, сэр, у нас есть подборки журналов и га-га-газет, а также автомат с лакричной водой.

Герти готов был поставить соверен[13] на то, что произнесено это не человеком. Голос напоминал запись с граммофонной пластинки, надиктованную астматиком, но даже астматики знакомы с правилами артикуляции, голос же был монотонен и выдавал слова безо всякого выражения и размеренно, как фабричный конвейер выдаёт заготовки.

Двигалось это существо не менее странно. Пальцы в тяжёлых латных перчатках то и дело дёргались, как если бы перебирали клавиши невидимого рояля, а само тело, позванивая, потрескивая и полязгивая, кренилось то в одну сторону, то в другую, казалось, едва удерживаясь от падения. Выглядело всё это столь невозможно и дико, что Герти лишь хлопал глазами.

— По-попожалуйста, проходите, сэр! — существо сделало нелепый до карикатурности приглашающий жест, — Мастер Тайт делает все мо-момодные стрижки этого сезона, включая французские. По-по-позвольте предложить вам закурить, сэр!

В металлической груди со щелчком распахнулось отверстие, обнажая узкие папиросные гильзы. Пребывая в странной рассеянности, Герти даже протянул к ним руку, когда закованное в металл существо вдруг выкинуло следующий номер. Оно обмерло, точно его хватил удар, потом вытянулось во весь рост, а голова его вдруг свесилась вбок на гофрированной резиновой шее. В голове что-то тихо задребезжало, как могло бы задребезжать в ведре, наполненном множеством крошечных стальных пружинок, если бы кто-то походя пнул его ногой.

— Ка-ка-какакака…

Герти на всякий случай попятился. Он не имел ни малейшего представления, что выкинет это существо в следующий миг. И дорого бы дал за то, чтоб никогда этого не узнать.

— Какакакак вы тут оказались, юная мисс?

Лоток с папиросами захлопнулся и Герти поблагодарил судьбу за то, что не воспользовался угощением, иначе вполне мог бы остаться без пальцев. Пустое металлическое лицо с отверстиями вместо глаз нависло над ним. Оно оказалось так близко, что Герти ощутил исходящий от него запах окислившейся меди. И ровно ничего человеческого за ним не было, Герти ощутил это каким внутренним чутьём, которого прежде в себе не ощущал. Ничего человеческого. Только металл и резина. От осознания этого факта волоски на его затылке стали подниматься врастопырку, а между ними, казалось, заскользили гальванические разряды.

— П-п-п-пппрошу меня извенить, юная мисс, я не заметил, куда делись ваши родители. Не сто-сто-стостоит волноваться, мы их разыщем! Можете подождать их у мистера Тайта, только не плачьте, прошу вас. Вы сегодня прекрасно выглядите. Я принесу вам мороженое!..

От позорного бегства Герти спас окрик, раздавшийся из глубины парикмахерской.

— Аркус! Аркус, с кем это ты там болтаешь, разбойник ты старый? Почему пол до сих пор не прибран? Аркус!..

С невероятным облегчением Герти увидел человеческое лицо в проёме двери. Лицо это выражало явственное раздражение, но к тому моменту, когда в поле его зрения попал Герти, раздражение превратилось в озадаченность.

— О, простите, сэр, не приметил вас сразу. Уж извините этого железного дурака, надеюсь, он не смутил вас. Его хлебом не корми, дай поприставать к прохожим. Аркус, ржавая ты консервная банка, чем это ты тут занимаешься?

Большое и тяжёлое тело Аркуса каким-то образом приняло позу, которая у человеческого существа изображала бы крайнюю степень смущения.

— Хозяин Тайт! — в механическом голосе Герти почудилось облегчение, — Вы здесь! Тут произошло нечто странное. Сперва пришёл один джентльмен, чтобы подстричься. Потом джентльмен куда-то пропал, а вместо не-не-ненего оказалась эта юная мисс. Возможно, он её бросил и скрылся? Ужасный случай. Этот джентльмен сразу показался мне подозрительным. Же-же-желаете, чтобы я нашёл полисмена?

Парикмахер ещё раз взглянул на Герти, и коротко вздохнул.

— Кажется, кто-то опять перегрелся. Стой на месте!

Движением, выдающим определённый опыт, он схватил своего слугу за затылок. Щелчок, и в его руках оказалась изогнутая металлическая пластина. Герти не поверил своим глазам. В голове облачённого в железный доспех существа не оказалось того, что содержится в человеческой голове. Скорее, она походила на пустой шлем. Впрочем, не такой уж и пустой.

Там, где у человека располагался бы мозг, у Аркуса вращались на изящных латунных валах какие-то колки, крючочки, шестерёнки и зубчатые передачи. Это походило на хронометр в миниатюре, разве что было несоизмеримо более сложно устроено. У Герти захватило дух, когда он оценил всё то, что помещалось внутри железной головы.

Начищенные металлические детали скользили в неразрывной связке друг с другом, периодически отзываясь мягким звоном. Время от времени доносилось приглушённое дребезжание, судя по всему, за время эксплуатации некоторые фрагменты этого сложнейшего механизма успели немного разболтаться.

Парикмахер зачем-то принюхался, потом запустил толстые пальцы в затылок своего слуги, к чему-то прикоснулся, сосчитал беззвучно, одними губами, до трёх…

— Предохранитель спёкся, — пояснил он Герти, встретив его изумлённый взгляд, — В третий раз на этой неделе. Перегревается, чтоб его… Сколько раз я твердил этому олуху, чтоб не стоял на солнцепёке! Тут и у нормального человека вся черепная внутренность в печёный тыквенный пирог превратится, что уж говорить за Аркуса. Не самая, знаете ли, надёжная модель. Уж сколько раз хотел заменить… Толку от него нет, одни убытки. Примется за уборку, расколотит половину стёкол. Попрошу выправить бритву, сломает её пополам. Так уж устроен.

— Он…

— Но и избавиться от него не могу. Пусть он небольшого ума и вечно выкидывает фокусы, но как-то, знаете, привык я к этому остолопу, — парикмахер ласково похлопал по полированной макушке, — И мне ещё, надо сказать, повезло. Да уж, сэр. На соседней улице стоит парикмахерская Арли Своуна, так знаете, чего он удумал? Купил себе последнюю модель от «Вестингхауса»[14]. Сертифицирована для прислуживания, манипуляций любой сложности и прочих полезных надобностей. Это я вам из буклета цитирую. А Арли, он иногда тоже фокус может откинуть. Весёлый парень. Пришёл к нему, значит, клиент, этакий хлыщ из Шипси. И просит подровнять ему макушку. У нас это запросто, сэр. А Арли, значит, решил номер отколоть. «А ну-ка, чурбан железный, подровняй мистеру голову!» — приказал. Ну а тот и подровнял.