Дневники приемной матери ребенка из детского дома - Майя Ракита

Проблему возрастного регресса я не считала чем-то сложным. И меня не шокировало ползание моей дочери исключительно на четвереньках. Но меня пугало то обстоятельство, что моя дочь в день по двадцать раз произносила такое слово как «плохая». Шнурок на кроссовке развязался — «плохая». Мыло убежало из рук — «плохая». Тетрадка не находится — «плохая». Я прошу читать — «плохая». На завтрак манная каша — «плохая». Короче, ничего хорошего! Если что-то не так или что-то дочурка не может сделать сразу или если она это не любит, а не любит она все, чего не знает и чего никогда не пробовала — все это тут же приобретает статус «плохая». Причем, независимо от одушевленности и пола. На все моя дочь реагировала одним словом, сопровождая его надутием губ, сдвиганием бровей, злым взглядом из-под лба, уползанием под стол хоть компьютерный, хоть обеденный, зарыванием в подушки. Рано или поздно накопление плохого настроения за счет реакции «плохая» заканчивалось слезами и истерикой. И такая ситуация, когда в подростковом теле двенадцатилетней девочки жило маленькое, несоразмерное ее годам, детское «Я», меня изводила больше всего. По сути, моя доченька была маленькой девочкой с удивительно большим телом.

Сначала я пробовала дочке объяснить, что шнурки никакие не «плохие», что они просто шнурки, которые нужны для того, чтобы кроссовок не слетал с ноги, и чтобы моя доченька могла в них быстро бегать или ловко прыгать. Я объясняла, что мыло не может быть «плохим», что оно само по себе скользкое и что даже есть такая загадка: «Ускользает как живое, но не выпущу его я, дело ясное вполне — пусть отмоет руки мне». Моя дочь внимательно слушала загадки, так как она их любила. Еще моя дочь очень любила стихи, поэтому с манной кашей я справилась с помощью песенки Вероники Долиной и рассказа Драгунского «Все тайное становится явным» о том, как мальчик выкинул манную кашу в окно и она упала на фуражку милиционеру.

Надо сказать, что мои объяснения принимались только в форме сказок, басенок или рассказов от лица тех предметов, которые моя дочь усердно обзывала «плохими». Я никогда в жизни не придумывала столько историй на тему того, что думают шнурки, тетрадки и кружки о том, как с ними обращается такая замечательная девочка — моя дочь. И, уж конечно, мне пришлось стать главным действующим лицом в рассказах о себе самой. Все же творчество — это потрясающий вирус! Если поселится, то надолго! И этого времени нам было достаточно лишь для того, чтобы нам самим стало весело и нескучно. Мы гуляли и сочиняли рассказы и стишки, а реакция «плохая» приобретала все больше оттенки равнодушного автоматизма. Уже брови реже хмурились, губы не так сильно кривились, а тельце пряталось, но частями.

Однако, от автоматизма избавиться за один раз невозможно. Как только я почувствовала, что слово «плохая» выскакивает без примеси злобы, сердитости или агрессии, я вообще перестала обращать на него внимание.

Мне хотелось своей дочери купить растение, чтобы она могла ухаживать за ним и вместе с ним расти. Поскольку моей дочери скоро исполнялось 12 лет и, на мой взгляд, это уже достаточно осмысленный возраст, мой выбор пал на растение под названием кротон. Я выбрала в магазине самое сильное по ощущениям деревце. У него были большие разноцветные листья: от желтого до зеленого и от розового до свекольного. Его резные листья были красиво очерчены каймой и внутри были четкие прожилки. А еще у выбранного мной кротона было много маленьких, только-только появившихся на свет маленьких листочков, которые вполне соответствовали маленькому «Я» моей взрослеющей дочурки.

Я принесла кротон и определила ему местечко на подоконнике у компьютерного стола, за которым делала уроки и мои задания дочь. Надо сказать, что никаких детских восторгов не последовало — дочь просто не заметила новое растение в своей комнате. И мне пришлось обратить ее внимание на сильные листья с четкой структурой прожилок, на разные цвета, которые гармонично сочетаются на одном растении, и на маленькие растущие листочки. Если честно, то я очень надеялась на то, что моя дочь возьмет под свое крылышко это удивительное растение. Но мои надежды были напрасными. Как и многое другое. Моя дочь видимо сама еще нуждалась в опеке и не была настолько самостоятельна, чтобы взять под опеку что-нибудь живое. Хотя разговоров о щенке ходило много и просьб о котенке не меньше. Это при том, что с нами жила потрясающая кошка Тигра.

А к кротону я наведывалась в гости. Я любовалась тем, как раскрываются его листочки. Я протирала его большие резные листья. Я поливала его и приговаривала хорошие слова. Все это я делала в присутствии своей дочери. Иногда она с удовольствием принимала участие в делах по уходу за нашим кротоном. А иногда была увлечена чем-то своим и только поглядывала издалека за моими действиями. Так или иначе, кротон и до сих пор остался нашим цветком и не перешел под «юрисдикцию» моей дочери, хотя и живет на ее подоконнике.

Иногда взрослый человек становится жертвой своих же заблуждений, которые ни на чем конкретном не основаны. Одно сплошное вымышленное предположение. Почему-то бытует устойчивое мнение о том, что если человек долгое время был обделен лаской и вниманием, не был окружен заботой и теплотой, то у него эта потребность обязательно должна реализоваться в обратном действии. Имеется в виду, что этот обделенный заботой человек будет с упоением ухаживать за кем-то или за чем-то другим, нуждающимся в его внимании и уходе, потому что он по себе знает, как это плохо, когда тебя бросили или тебе не уделяют внимание другие.

На моем опыте эти вещи оказались не связаны друг с другом. Более того, я убедилась, что обделенный заботой человек даже понятия не имеет не только о том, как ухаживать за другими, но и как проявляется человеческая забота в принципе. Откуда возьмется желание сделать что-то хорошее для другого человека? Какой уровень заботы нужен тому или иному живому существу? Как помнить о том, что рядом с тобой находится целый мир, за которым нужно ухаживать? И когда это делать? Все эти вопросы получат свои достойные ответы лишь с опытом.

Мы живем в очень искусственном, а порой и вымышленном мире. Мы не топим печь или не разводим огонь в камине, чтобы согреться. Мы живем в квартирах, а не в домах. Мы не сажаем растения и деревья вокруг многоэтажных домов, потому что это пространство мы не считаем своим. Мир, в котором мы живем, намного искусственнее, чем мы сами о нем думаем. Если мы вообще думаем. Поэтому и опыт ухода, заботы тоже совершенно неестественный. Наш опыт является опытом искусственного, скорее насажденного происхождения. Безусловно, мир вокруг нас меняется. Появляются новые образы жизни, новые строительные материалы, новые истории. Но отношения между людьми не становятся теплее, добрее, милосерднее. Потому что для нас неестественным становится забота о ближних своих так же, как и о братьях меньших своих. Потому что нужно сотню раз напомнить ребенку о том или ином действии, чтобы это действие смогло войти не просто в выработанную годами привычку, а в интересную потребность окружать себя растениями, животными, рыбками!