Мировое правительство - Алекс Белл

лаборатории. Помнишь этот проект с Ли Цзяном из инженерного по поводу жидкостных батарей, аккумуляторов нового типа? В какой-то момент у меня вдруг потемнело в глазах, и я вышел из лаборатории. Следующее, что я помню, — яркие красные мультики в голове, страх, темная пропасть и затем — сегодняшнее утро.

— Да, но кто-то должен был их видеть. Ты проверил сообщения?

— Писем много, я прочел пока только часть. Хотел поскорее увидеть тебя.

Дайана нежно склонила голову к щеке Джека и нежно потрепала ее — но так, чтобы не привлекать внимание соседних столиков.

— Я очень волнуюсь. Прости, мне пора — бегу на лекцию по современной публицистической прозе. У нас будет выступать интересная женщина из… России, кажется. Хотя я не уверена. Она получила недавно Нобель по литературе, хочу с ней поговорить после лекции. Целую, обязательно позвони мне вечером.

Глядя на ее удаляющуюся стройную фигуру, Джек подумал, что он точно знает, что Дайана станет его женой, у них будет семья. Но все это стояло перед его глазами как в дымке. Видимо, только при условии, что он доживет до этого момента.

После лекции Джек вернулся в свою комнату, погрузившись в мрачные мысли, стараясь понять, что из выкачанного ночью содержимого его компьютера могло их заинтересовать. Уж точно не папка с коллекцией нелегально скачанных эротических фильмов, оставшаяся у него со времен колледжа. Материалы лекций, его собственные заметки к ним, примерно тысяча закладок на научные сайты, десять тысяч электронных писем — ничего особенного, все как у всех.

Значит, их интересуют коды… Или, точнее, его работа над ними.

После небольшого ужина, когда студенты каждого этажа Симмонс-холла собираются вместе, чтобы обсудить за едой лекции прошедшего дня и идеи (эти вечерние мини-сессии являлись частью учебной программы), Джек спустился в комнату к Биллу. Билл Хавличек, жизнерадостный канадец (видимо, как и многие его соотечественники, с украинскими корнями), внешне был, скорее, похож на успешного менеджера по продажам или связям с общественностью, чем на одного из лучших молодых программистов выпускного курса университета. Джек с Биллом и Доном (американцем из состоятельной семьи, тоже будущим программистом) работали над системой криптографии нового поколения, основанной на квантовых технологиях. Это был далеко не единственный проект Джека, но в последние месяцы он много занимался именно им.

— Я сегодня целый день просидел над этими квантовыми алгоритмами на главном компьютере, — устало улыбнулся Билл. — Если все пойдет как надо, через пару месяцев код будет готов.

— Этой ночью у меня кто-то был.

— Везет же тебе. У меня уже месяц не было ни одной крошки, совсем нет времени и сил.

— Блин, мужик, я серьезно. Вчера вечером потерял сознание, утром проснулся в синяках, комнату кто-то обыскал, рылся в моем ноуте и телефоне.

— Ты уже сдал анализы?

Джек чуть не застонал. Ну каким же он был сегодня тупицей! Конечно, если его усыпили, он должен был выяснить хотя бы, что именно в него впрыснули.

— Старик, я позвоню Маргарет из отделения биохимии. Она как раз работает над системами быстрых тестов. Зайди к ней, она возьмет кровь, а завтра утром ты все узнаешь. Надеюсь, она не выявит у тебя триппера, а то будет как-то неудобно… И кстати, я целый день не могу дозвониться Дону. Позавчера он обновил в системе несколько старых паролей, без них я так и не смог войти в основной блок программы.

Маргарет жила в старом кампусе, на той стороне реки. Было уже поздно, приморозило, на мосту скользко. Сам мост считался достопримечательностью университета — лет пятьдесят назад, хохмы ради, его измерили длиной роста одного из студентов по фамилии Смут. Смут ложился на мост, его сокурсники отмечали длину, затем он вставал и ложился снова, отмеряя собой следующий отрезок длины. Говорят, что довольно быстро Смуту все это надоело, он громко чертыхался, но не мог подвести товарищей. Каждые десять смутов отмечались синей краской, а общая длина моста оказалась равной 364 смутам и одному его уху. С тех пор всякий раз, когда мост красили или ремонтировали, старые отметки смутов бережно восстанавливались. Смут был невысок — его рост составлял около метра семидесяти: когда компания Google, где работает множество выпускников МТИ, для картографирования земного шара составляла список самых распространенных в мире единиц измерения, «смут», разумеется, вошел в их число.

После визита к Маргарет Джек решил отправиться пешком домой к Дону. Тот все еще не отвечал на звонки, но ночевал всегда у себя. По правилам института учащиеся должны жить в кампусах, но для некоторых старшекурсников администрация по их просьбе делает исключения. Дон был одним из немногих, кто снимал дорогую просторную квартиру в центре Бостона на Бойлстон-стрит, недалеко от Центрального парка, по соседству с шикарным отелем Four Seasons. Квартира Дона нередко использовалась как место для мальчишеских вечеринок, особенно в субботу вечером, после массового посещения пивных баров. Сам Дон был вегетарианцем, вечеринки не любил и объяснял выбор места жительства тем, что здесь ему было легче решать вопросы бизнеса. Злые языки утверждали, что он жил здесь из-за своей не в меру капризной подруги с факультета журналистики Бостонского университета, так же, как и Дон, из очень богатой семьи. Студенты Гарварда и МТИ, которые уже много лет как монополизировали первую и вторую строчки мирового рейтинга университетов, к соседнему Бостонскому университету с его «всего лишь» тридцатым рейтингом в мире относились как к месту, где учатся люди, вероятно, имевшие серьезные проблемы с грамматикой и устным счетом еще в начальной школе.

В двух кварталах от дома Дона Джека пронзило «то самое» чувство. Он точно понял, что увидит в его квартире, и его зашатало — то ли от ужаса, то ли от тошноты. Подниматься по лестнице не имело смысла, если только он не хотел потом всю ночь провести в полицейском участке, давая свидетельские показания. Минут через десять прикрытое простыней тело Дона вынесли на носилках в микроавтобус «Скорой помощи». Дженни, его подруга, шла сзади, всхлипывая и обхватив голову руками. Трое полицейских в черной форме сопровождали ее, один из них что-то громко говорил по рации.

На следующее утро стало известно, что Дона нашли умершим от острого алкогольного опьянения. Это было более чем странно, так как он почти никогда не пил, каждый год пробегал Бостонский марафон. В доме не было найдено пустых бутылок, и его не видели ни в одном из окрестных баров. В МТИ был громкий скандал. Заместитель декана факультета, лично разрешивший Дону жить вне кампуса и, как выяснилось, друг