Визит очумелой дамы - Наталья Александрова

- Допустим, ты права, - я не стала спорить, - но вот ещевопрос, надо ли ей помогать?

- Хорошо, скажу иначе: мы просто обязаны разгадать загадкукостюма! Ведь вчера тебя точно перепутали с этой Юлькой, причем ссылались накостюм.

- И ты еще упрекаешь меня, что я влипаю в истории! -возмутилась я. - А сама-то...

- Интересно же, - вздохнула Луша, и я сдалась, потому что вмои планы совершенно не входила сейчас ссора с теткой - а если она выгонит меняиз дома? Что тогда делать, возвращаться к матушке, в ее двухкомнатную? То естьнашу двухкомнатную, комната у меня там есть, но мы с матерью просто не всостоянии находиться в одном помещении более получаса, это чревато... Вчера мыздорово поругались, а что будет дальше? Нет, я не могу туда возвращаться.Придется ублажать Лушу, чтобы она разрешила немного пожить у нее.

- Итак, что мы знаем об этой девице, с которой тебя вчераспутали? - начала Луша как ни в чем не бывало.

- Она рыжая, зовут Юлия, и фигура похожа на мою, - покорноответила я.

- Еще у нее много знакомых среди тусовки, ведь недаром вчератебя окликнула шикарная девица в красном... Так, тут ничего не накопаешь, -вздохнула Луша, - обратимся к записке.

Мы еще раз перечитали записку: "Спаси меня, случилосьто, чего мы боялись, торопись..."

- Чушь какая, - буркнула я, - кто написал это? Никогда неузнать. "Я под крестом" - что бы это значило?

Луша упорно вертела чек в руках.

- Интересно, - оживилась она, - чек этот из магазина"Гримальди", ты его знаешь?

"Гримальди" - шикарный обувной магазин наВладимирском проспекте, обувь там в основном мужская и очень дорогая. Я личнони разу там не была - Генка не зарабатывал на такую обувь.

- Неужели, Луша, ты покупаешь там обувь со скидкой? -съехидничала я.

- Нет, но там работает племянница Лизочки, - ни капли несмутилась Луша.

- Какая еще племянница Лизочка? - оторопела я. - У тебе однаплемянница - это я!

- Нет, племянницу зовут Елена Романовна, она в том магазинечуть ли не главная, а Лизочка - это Лизавета Павловна, ты ее видела, мы с нейкроссворды разгадываем, она отвечает за техническую сторону, потому что раньшеработала конструктором.

- Так бы сразу и говорила, - проворчала я. - И что нам этодает?

- Во-первых, можно пойти в тот магазин, может быть, онивспомнят покупателя. Думаешь, у них очередь стоит за ботинками в такую цену?

Я вгляделась в бледные цифры и ахнула: 14 800 рублей.

- Ничего себе ботиночки за пятьсот баксов!

- Там и дороже есть, - хладнокровно заметила Луша. - Акстати, что тут еще за надпись? Принеси лупу!

Лупа у Луши отчего-то хранилась в прихожей, в ящике дляобуви, поэтому я сразу ее нашла. Мы пристально рассмотрели ту сторону чека, гдестояли цифры, потому что записку на обороте мы уже выучили наизусть.

Чек был из магазина "Гримальди", выдан двадцатьвторого июня, то есть совсем недавно. И внизу, сразу под надписью "Спасибоза покупку!" было нацарапано еще что-то. Привожу дословно: "Фел. 2818.30".

- Совершеннейшая абракадабра! - высказалась я.

- Где-то да, - согласилась Луша, - но разреши заметить, что,во-первых, эта абракадабра написана совсем не тем человеком, который написалзаписку, потому что там - карандаш, а здесь - перьевая ручка, причем хорошая, аво-вторых, любая запись должна что-то значить. Разумеется, кроме тех каракулей,которые пишет у себя в клетке орангутан Моника, - рассмеялась Луша, - да и тоученые утверждают, что в них есть какой-то тайный смысл.

- Смысл я вижу только в последних цифрах, - заметила я, -18.30. Это значит, что кому-то "Надо быть где-то в половине седьмого.

- Так-так, где же это может быть? - задумалась Луша. -Допустим, 28 - это номер дома, тогда "Фел." - это сокращенная записьулицы. Какая может быть улица? Вроде бы я всю жизнь в Петербурге прожила, аулицы такой не знаю... Фел...

- Фельдъегерская! - выдала я.

- Нет такой улицы! - отмахнулась Луша.

- Ну тогда Феликса Дзержинского!

- Не морочь мне голову! - рассердилась Луша. - УлицаДзержинского вовсе без Феликса, к тому же теперь она вообще Гороховая.

- Ну не знаю. На "фел" и слов-то нет, разве чтофилармония...

- Машка! - всерьез рассердилась Луша. - Филармония же через"и" пишется!

- Ладно, кончаем эту самодеятельность, - рассердилась, всвою очередь, я, - звони этой племяннице Лизочки, пускай она нас примет вмагазине, может, что у нее узнаем.

Пока Луша разговаривала по телефону, я влезла в джинсы икроссовки. Повязки на ноге не было видно, в кроссовках я почти не хромала.Осталось слегка припудрить синяки под глазами - и вот мы с моейавантюристкой-теткой направились в магазин "Гримальди".

На Владимирском проспекте обувные магазины лепились друг кдругу, как ласточкины гнезда, - и совсем дешевые, и рассчитанные на людейсреднего достатка, но магазин "Гримальди" выделялся среди них, каккоролевская яхта среди бедных китайских джонок. И оформление витрин, и огромнаясверкающая позолотой вывеска, и негр-швейцар перед входом - все говорило о том,что это - магазин для богатых людей.

Я сразу почувствовала себя нищей замарашкой и хотела,пригнувшись, пройти мимо, но Луша схватила меня за локоть железной рукой ирешительно потащила к дверям магазина.

К чести швейцара надо сказать, что он, нисколько непеременившись в лице, распахнул перед нами дверь. Колокольчик мелодичнозвякнул, и мы вошли внутрь.

Мне показалось, что я оказалась в великосветском салоне.Конечно, я этих салонов в жизни не видела, только в книжках читала, нопредставляла их примерно такими. Всюду - зеркала в позолоченных рамах, обитыезолотистым шелком стулья и банкетки с гнутыми резными ножками. Обуви было оченьмало, и каждая туфелька стояла в отдельной витрине, как драгоценный экспонат вмузее. Ну и цены, должно быть, соответствующие. Хотя ценников у них вообще небыло - то ли чтобы не пугать покупателей, то ли у них в высшем свете так принято,а интересоваться ценой вообще неприлично.

В глубине салона находились две шикарные девицы в одинаковыхчерных брючных костюмах - видимо, униформе. Одна из них при нашем появлениисделала несколько шагов вперед, нацепила на лицо дежурную, но не оченькачественную улыбку и осведомилась:

- Я вам могу чем-нибудь помочь?

- Алка, не суетись! - окликнула ее вторая. - Ты что, невидишь - это же не покупатели!