Меч, дорога и удача - Алекс Орлов

– Это долгая история. Просто я четвертый сын в семье, и в этом моя главная беда. Самый старший брат, Симеон, готовится занять место отца на службе герцога. Второй брат, Густав, получит в наследство замок Марингер. Вилгару достанется наше имение в Междуречье. А мне не достанется ничего. И мой удел – кормиться своим мечом и титулом.

– И вы, граф, решили начать кормление с меня?

В ответ Бертран тяжело вздохнул:

– Я пошел на это только от отчаяния, поверьте. Когда я покидал родной дом, мне дали только коня, дедовский меч и двадцать золотых дукатов в кошельке… Я и так уже совершил невозможное, прожив на них полгода.

– О-о, целых полгода на двадцать золотых! Это безусловно подвиг.

– Да знаю я, знаю, что мне следовало бы жить скромнее, однако не забывайте: я целых двадцать лет был графом.

– Вы и сейчас граф.

– Это так, но вы же понимаете, что я хотел сказать.

– Я понимаю.

– У меня все еще есть этот титул, однако я стараюсь никому о нем не говорить. Для всех я просто Бертран.

– Ну, теперь я начинаю что-то понимать, – сказал Каспар. – А этот меч, стало быть, принадлежал вашему деду Курту фон Марингеру?

– Да, с ним мой дед водил на врага армию герцога.

– Для атаки в седле он неплох, однако для фехтования слишком тяжел. Я легко мог выбить его из ваших рук еще в самом начале.

– Почему же не выбили?

– Так мне удобнее было смотреть за вашими компаньонами. Они опасались высунуться, боясь попасть под ваш клинок… Кто заказчик моего убийства, вы, конечно, не знаете?

– Нет, на это дело меня пригласил Кривой. Но его настоящее имя – Джеберли.

– Насколько я понял, им был нужен кто-то с настоящим оружием – тут вы и подвернулись со своим мечом. Сколько вам обещали за участие в убийстве?

– Кривой говорил, что по пять золотых.

– Понятно. Что вы намереваетесь делать дальше?

– Не знаю. – Бертран снова вздохнул. – У меня еще остался фамильный перстень, расшитая золотом уздечка и вполне приличное седло. Коня, увы, я уже продал. Это был отличный конь, однако его нужно было кормить, да и место в конюшне стоит немало. Раньше я о таких вещах даже не задумывался… Одним словом, я сейчас в затруднительном положении.

– В таком случае займитесь пока уткой, а то она быстро остывает…

– Благодарю вас… э-э… – Бертран не знал, как ему обращаться к новому знакомому.

– Зовите меня Каспар. Каспар Фрай.

– Спасибо, Каспар, – улыбнулся Бертран и набросился на утку с прежним энтузиазмом.

Через пару минут от нее остались только кости, а Бертран вытер руки довольно потрепанным шелковым платком и принялся за вино. Выпив один за другим два бокала, он с улыбкой признался:

– Знаете, Каспар, в нашей семье все изощренные гурманы. Таких поваров, как у нас, нет даже у герцога, но я, пожив самостоятельной жизнью, научился ценить такие простые вещи, как молодое вино и обычная утка.

– Рад, что мне удалось хоть немного скрасить вашу жизнь, Бертран. И знаете что, мне кажется, я знаю способ, как вам помочь.

– Помочь? Вы и дальше собираетесь помогать мне после того, что я хотел с вами сделать?

– Это хотели сделать со мной не вы. Это хотела сделать ваша нужда… Одним словом, в скором времени, через пару недель или чуть больше, у меня в руках будет хорошее дело. Верное дело. И тогда мне понадобятся толковые люди, которые смогут отправиться со мной в длительный поход.

– Куда именно?

– М-м. Пока не знаю, но даже если бы и знал, до поры не сказал бы вам.

– Что ж, я заранее соглашаюсь ехать с вами. Прежде я совсем не знал вас, Каспар, однако по нескольким фразам этих бандитов понял, что вы служите герцогу. Вы его наемный убийца?

– Нет, просто я выполняю для его светлости некоторые деликатные поручения. Давайте мы поступим следующим образом. – Каспар придвинулся к Бертрану ближе, окинул зал внимательным взглядом и понизил голос: – Вот как мы сделаем. Сейчас я оплачу обед и еще дам вам три золотых. На эти деньги вы будете жить полторы недели и, таким образом, сохраните и свой фамильный перстень, и уздечку, и седло. Все это пригодится вам достаточно скоро. Итак, три золотых на десять дней, – повторил Каспар и положил три желтые монетки на стол перед Бертраном.

– Вы слишком добры ко мне, однако уверяю вас, что мои привычки с некоторых пор сильно изменились. Этих денег мне вполне хватит до нашей следующей встречи… Ну, – Бертран смутился, – я хотел сказать – хватит до похода.

– Я так и понял, – заверил Каспар.

Он не собирался сообщать графу, что на три золотых семья ремесленника из десяти ртов могла безбедно просуществовать полгода.

– Кстати, что это за труба, из которой в меня выстрелил Кривой?

– Труба? – изумился граф. – Я не видел никакой трубы… Вы же меня свалили…

– Ах, ну да, конечно. Но я думал, он показывал вам это оружие до стычки.

– Нет, никакого иного оружия, кроме кинжалов, у них не было.

– А вот эту штуку вам никогда не приходилось видеть?

С этими словами Каспар положил на стол дротик, который вытащил из двери.

– Никогда не видел ничего подобного… – Бертран взвесил снаряд в руках, затем тронул пальцем шестигранный наконечник. – И как же он действует?

– Кривой метнул в меня эту штуку из какой-то трубки… Она не больше локтя в длину.

– Видимо, смертельное оружие, но я такого в жизни не видел.

– Ну не видели и не видели. – Каспар убрал дротик за пояс, а затем поинтересовался, где живет Бертран.

– Я живу на улице Каменщиков, в доходном доме вдовы Бальбиус.

– Я знаю это место. Через десять дней я навещу вас или пришлю по вашему адресу посыльного.

– Большое спасибо, Каспар, вы возвращаете меня к жизни.

«Как знать, – подумал Каспар. – Некоторые полагают, что я приношу только несчастья».

Домой Каспар Фрай вернулся значительно позже обеденного времени, и Генриетта уже начала о нем беспокоиться.

– Как видно, ваша милость, вы побывали в новой переделке, – сказала она, принимая у хозяина плащ.

– С чего ты взяла? – как можно более невинным голосом поинтересовался Каспар.

– Ваш плащ в пыли.

– Мой плащ в пыли? – Думая, что бы соврать, Каспар медленно снял шляпу и подал ее Генриетте. – Ну вот, кажется, я начинаю вспоминать. Я споткнулся о ноги какого-то нищего и упал на виду у честных граждан. Представляешь, как это было смешно?

– Я вам не верю.

– Придется поверить, моя дорогая Генриетта. Ты же знаешь – не в моих привычках лгать.